Если бы я был вампиром. Дилогия
Шрифт:
— Ты тут устраивайся, а я пока пойду доем свой обед. Не ровен час, придут за тобой, а я не на месте. Так и с должности недолго слететь. А меня ведь уже смещали с четырёх должностей до этого. Эта работа — мой последний шанс остаться во дворце. Скажу тебе по секрету, не создан я для этих дворцовых интриг. А без них во дворце и года не протянешь. Свой десяток лет я продержался лишь чудом, да и то только благодаря своему знатному происхождению. Эх-х…
Здоровяк понуро вышел из моей камеры, оставив дверь нараспашку.
Я, не поверив глазам,
Я философски пожал плечами и пошёл детально обследовать апартаменты своего временного пребывания.
Первым делом я, как человек, любящий поваляться в постели и помечтать, пошёл в спальню. Едва войдя в уютное до безобразия жёлтое помещение, я остановился как вкопанный. На меня смотрел незнакомый мужчина. Только спустя несколько жутких секунд я понял, что это моё отражение. Дело даже не в том, что у меня была совершенно непривычная старомодная причёска и ширина плеч куда больше привычной. Просто я уже успел забыть, как я вообще выгляжу. Впервые за последние два месяца я смотрелся в зеркало, находясь, правда, не совсем в своём теле. Хотя вообще-то я был копией себя, только представленной… в более выгодном свете, что ли. И плечи шире, и руки потолще, и осанка попрямее. Я даже невольно залюбовался.
Вот занимался бы спортом, был бы таким красавцем, а не хлюпиком-недомерком, которого порыв ветра сдует.
В общем, если говорить честно, то я себе понравился. И странное ощущение чуждости тела само собой исчезло. Это куда лучше, чем каждодневно заниматься спортом. Вот только особой разницы я не ощущал, наверное, сказывается привычка. Ну, привык я быстро уставать и чувствовать слабость в теле после длительных прогулок по длинным коридорам. Новое тело в отличной форме, оно и в сто раз больше пройдёт, но попробуй себя самого в этом убеди.
Я тяжело вздохнул.
И тут всё не слава богу. Хоть что-нибудь хорошее, не омрачённое всякими «но» и «если», в моей жизни будет? Или всё так и будет происходить в хаотичном порядке и без моего осмысленного участия. Хотя вообще-то кто в этом кроме меня виноват?
— Эх ты, — повинил я своё отражение. — Что ж ты раздолбай-то такой?
Моё лицо в зеркале хитро сощурилось:
— Это не я раздолбай, это ты раздолбай.
Всё, последняя стадия! Я наконец-то сошёл с ума. Какая досада. Хотя, с другой стороны…
— Что уставился? — продолжило ворчать моё отражение. — Себя никогда не видел?
— Да нет, отчего же, видел. Только привычки разговаривать с самим собой не имел и не буду иметь.
— А спорим, будешь? — тут же прищурилось отражение.
— Фиг тебе, — зло ответил я и
Послышался стук в дверь.
И это камера для содержания преступников? Наверное, это официант с подносом фруктов или даже с деликатесным для жителей этого мира мясом.
Я повернулся к отражению, чтобы спросить его мнение по этому поводу, но оно стояло ко мне спиной. Мне ничего не оставалось, кроме как крикнуть:
— Войдите!
Бесшумно открылась дверь, и в коридоре появился Ромиус.
— Ну как ты здесь устроился? — поинтересовался он.
— Замечательно, — честно сказал я, слегка удивившись его столь быстрому появлению. — Эта «камера» в три раза больше квартиры, в которой я жил в своём мире. Мне даже нравится быть в заключении.
Ромиус усмехнулся:
— Не радуйся, долго тебя тут не продержат. Слушание твоего дела назначено на завтра.
— Нет, правда, мне здесь нравится, — не сдавался я. — Только не кормили пока что.
— И чем ты ему приглянулся? — спросил Ромиус, проходя мимо меня в спальню. — Я видел в коридоре официанта, который нёс тебе мясо лично от тюремщика.
Мне оставалось подивиться своей догадливости. Я пожал плечами, забыв о том, что Ромиус стоит ко мне спиной. Когда пауза затянулась, я нехотя ответил.
— Хороший он дядька, вот и всё.
— А то! Как-никак мой родственник, — кивнул Ромиус.
— Родственник? — удивлённо повернулся к нему я.
Хотя, должен признать, это объясняет его столь быстрое появление. Понятное дело, родственник впустил его без всяких вопросов.
— Ну да, по матушке. Что, не похожи?
— Да не очень, — честно сказал я.
Ромиус встал напротив зеркала, крутанулся на месте, а потом произнёс изменившимся голосом, выдающим тревогу:
— Теперь нас не прослушают, я поставил защиту. Дела наши совсем плохи, и, должен признаться, виноват в этом частично я. — Он предупреждающе поднял руку. — Подожди с вопросами. Дело в том, что я пригрел змею на своей груди. Это я настаивал на принятии Зикериула в Академию, хотя Ассамблея и не хотела принимать человека из дворца. Мы давно решили не допускать в Академии интриг и подлости, столь обыденных в стенах Императорского дворца. Но я поступился правилом, потому что Зикериул был очень талантлив. Я понадеялся, что он всецело отдастся Ремеслу, а он внёс в наши стены разрозненность и обман. Так что во всём, что происходит сейчас, виновен так или иначе я.
Я во время этого признания со смесью удивления и страха смотрел на своё отражение, скачущее вокруг отражения Ромиуса, ставящее ему рожки и делающее прочие пакости. Неужели я и вправду сошёл с ума?
— Мм… можно вопрос? — протянул я.
— Конечно, — сокрушённо ответил Ромиус.
— А у вас не бывает таких странных отражений, которые делают то, чего вы не делаете?
До Ромиуса не сразу дошло, что я спрашиваю его о чём-то совершенно не касающемся его угрызений совести.
— Чего? — переспросил он, оглядываясь на зеркало.