Если бы я был вампиром

Кош Алекс

Кельнмиир уже давно был готов, и поэтому атака Сорняка не застала его врасплох. Едва у него под ногами задрожала почва (вернее камень), готовясь извергнуть шустрые побеги, как он взмыл под потолок и шустро кинул фаербол в лоб Сорняка. Тот на удивление проворно для своей комплекции увернулся и начал махать руками, творя что-то явно грандиозное.

Что интересно, старый Наставник продолжал спокойно сидеть, глядя в одну точку, и даже Вельхеор куда-то пропал со своими ехидными замечаниями. Что-то они там готовят. Вопрос в том, к добру это или нет.

Я и не заметил, как хватка

побега, который меня удерживал, ослабла. На радостях мне даже почти удалось высвободить руки и выплюнуть изо рта гадостные побеги. Лучше бы я этого не делал. Хватка тут же стала еще сильнее, но это еще полбеды. Худшим оказалось то, что, пока Кельнмиир разводил разговоры, обвивающий меня побег превратился во что-то невероятное. Больше всего теперь это напоминало осьминога. Огромный «клубень» шевелящихся отростков, в центре которого оказался я сам. Теперь Кельнмиир не смог бы бросить свой любимый фаербол в шевелящийся зеленый «клубень», не задев при этом меня. Ну и сволочь же этот Сорняк! Черт, где моя газонокосилка?

Кельнмиир, по всей видимости, пришел к тем же неутешительным выводам, что и я. Он, уж и не знаю откуда, достал два огромных меча и начал продвигаться в мою сторону, рубя направо и налево. Правильно, вот когда меня легко было освободить, тогда обо мне никто не думал, а как обложили со всех сторон, теперь опомнились. Вернее, опомнился. Почему старик-то халявит?! И где Вельхеор бродит, пока я тут сдерживаю напор этого Сорняка? Все приходится самому делать.

Я вздохнул и использовал единственное доступное мне оружие – зубы. Сначала я разжевал и выплюнул горькие листья (ну и гадость!), а затем начал методично грызть побеги «клубня». Противно, а что делать?

Кельнмиир продолжал скакать из одного угла Школы в другой. Несмотря на то что рубил он как заправский лесоруб, побегов не становилось меньше. Но самое ужасное не это. Сколько я ни грыз это чертово растение семейства клубне-воосьминоговых, толку было ноль. Едва я отгрызал кусок, как его место тут же зарастало. Только зубы зря попортил.

Кельнмиир, поняв, что так он ничего не добьется, решил немного изменить тактику. Его мечи зажглись веселым пламенем, и дела тут же пошли на лад. Там, где проходили огненные мечи, новых побегов больше не возникало. Жаль, что я с зубами ничего похожего сделать не могу.

Пришлось продолжить висение в ожидании спасения. Оставалось только смотреть по сторонам и ругаться. Про себя, конечно, потому что гадкие листья опять каким-то чудом (что не удивительно, ведь здесь все «каким-то чудом») заткнули мне рот. Я говорил, что они очень гадкие и противные?

«Дядя» Кельнмиира куда-то запропастился, но вскоре вернулся в компании Зикера.

И этот здесь!

Теперь их трое на нас четверых. А если учесть, что Вельхеор нематериален, я им вообще не противник, и то, что Неил вообще в какой-то маразм впал, то их трое на одного Кельнмиира. Хороша математика.

Наконец Кельнмиир закончил приготовление салата из «клубня» и я (о чудо!) оказался на свободе. Какая же гадость эти их побеги, блин, до сих пор привкус какой-то во рту.

– Что ж ты стоишь, порубили твое творение-то, – обратился к

Сорняку Зикер, насмешливо глянув на Кельнмиира и меня. То еще, должно быть, зрелище. Я с зеленой от соков «клубня» физиономией и Кельнмиир, вовсе пропитавшийся этими соками до самых костей.

Сорняк обиженно закряхтел:

– Я еще только разминаюсь. Зикер начал засучивать рукава:

– Дай место профессионалу...

– Хватит, – перебил вампир – «дядя». – Навоевался уже... профессионал.

– А ведь творение-то и было рассчитано на то, чтобы его порубили, – самодовольно сказал Сорняк. Мы с Кельнмииром переглянулись.

– В смысле? – не понял Зикер.

Сорняк заулыбался.

Никогда еще не видел такой самодовольной рожи.

– Соки этого растения жутко ядовиты. Мне слегка поплохело.

– Идиот, яды на вампиров не действуют, – зло вскрикнул Зикер.

– Зато на людей действуют, – тихо сказал «дядя» и неожиданно закричал: – Идиот! Он же мне живой нужен!

Меня начало раскачивать.

Так вот почему привкус такой противный был у этого «клубня». А я его еще грыз... Я ж этого сока наглотался по самое не хочу! Ой дурно мне... е...

Сорняк втянул голову в плечи:

– Я как лучше хотел...

– А получилось как всегда, – отрубил Зикер. – Что за яд-то хоть?

– Последняя разработка. Противоядие я покамест не придумал, – развел руками Сорняк.

– Все ясно, – обреченно произнес «дядя». – Теперь можете делать с ними что хотите, а я пойду. Нет, ну какое дело запороли...

Так, возмущаясь про себя, «дядя» зашагал к выходу.

– Эй! Ты куда собрался? – крикнул Кельнмиир. – Я с тобой еще не закончил!

Вампир остановился у выхода.

– Ты с ними сначала разберись... родственничек, – с усмешкой кивнул он на двоих Ремесленников.

– Только ты далеко не уходи, – уточнил Кельнмиир. – А то лови тебя потом...

– Ладно, только ради тебя, – решил вампир, – я подожду исхода.

С этими словами он оперся о стену и с интересом стал наблюдать за дальнейшим развитием событий.

Я бы тоже с удовольствием посмотрел, но что-то мне не давало покоя. Может быть, то, что я отравлен смертельным ядом?! Я же скоро коньки отброшу! Ух... что-то в желудке жжение какое-то. А Неил чего сидит и ничего не делает?!

– Начали? – спросил Кельнмиир и тут же исчез.

Ну, может, и не исчез, но на том месте, где он был секунду назад, его не стало. Сорняк тут же начал махать руками, наверняка вызывая какие-то свои очередные грядки сорняков. Зикер же, напротив, начал окружать себя огненными стенами, столбами и мечущимися во все стороны шарами самых разных размеров. Кто не знает, могу напомнить: растения не очень любят огонь, а если быть точным, то они его боятся! Огонь и вода – противоположности, но растения-то для огня и вовсе лишь пища. Так что вполне логично, что все начинания Сорняка горели в прямом смысле слова на корню. Зикеру это тоже не очень помогало, потому что приходилось тратить лишние силы на преодоление неожиданных препятствий в виде растительности. Дошло до того, что эти двое начали натурально пихаться и толкаться, ругаясь на чем свет стоит.