Если бы я тогда застонал!
Шрифт:
— Знаете, мистер Бейкер, будет лучше, если вы отведете Айрис в гостиную и дадите ей чего-нибудь выпить. — Миссис Робинс поджала губы. — У нее же настоящая истерика. Ну разве было что-то забавное в той вульгарной сцене, которая здесь разыгралась?
Айрис поднялась и первой вышла из кухни, ее плечи все еще конвульсивно подрагивали от смеха. Но к тому моменту, когда я смешал коктейли, она успокоилась настолько, что взяла у меня из рук бокал. Она подождала, пока я не уселся в другое кресло, повернувшись к ней лицом.
— Полагаю, мне придется разрешить вам остаться, мистер Бейкер,
— Но начал-то я! — счел необходимым я восстановить историческую справедливость.
— Пока Алек на вас не смотрел!
— Тактика говорит, что это лучший момент для нанесения первого удара! — сказал я вполне резонно.
— Вообще-то я даже рада, что все так произошло. Я провела весь день, спасаясь от его притязаний. Алек — хитрый соблазнитель. Он считает, что если он подошел к вам достаточно близко, чтобы навалиться на вас, остальное решит его вес. — В ее глазах опять появилась настороженность. — Я почти забыла о главном. Какие мудрые слова изрек наш великий психиатр в отношении Элайн?
— Стив говорил что-то о том, что внешне она совершенно спокойна, но внутри — на грани истерики, — осторожно заметил я.
— Я с таким же основанием могла бы сказать то же самое о нем, — с усмешкой заявила Айрис. — Что касается Элайн, то в этом состоянии она пребывает уже несколько месяцев. На уик-энды несется в Манхэттен, а возвратившись, хандрит, бродит по дому как тень. Ничего нового.
— Энгстед предполагает, что кто-то пытался ее гипнотизировать. — Я отпил из бокала, внимательно наблюдая за ее реакцией.
— Гипнотизировать? — Она изумленно посмотрела на меня. — Зачем кому-то это надо делать? Это только доказывает то, о чем я давно догадывалась: он бросил практику, потому что понял, что сам ненормальный. Псих, как принято выражаться… А где сейчас Элайн?
— В своей комнате. Отдыхает, как мне кажется.
— Тетя Эмма?
— Недавно вернулась домой и поднялась наверх.
— А вы все еще продолжаете думать, что я сделала ту идиотскую глиняную куклу и сунула ее в таз с водой, чтобы Элайн накануне ночью выскочила из дому и побежала к озеру топиться?
— Я не знаю, что и думать, — ответил я совершенно искренне.
— Какой же вы нерешительный сукин сын! — сердито крикнула она. — Вы же думаете, что это сделала я. Вы напрасно прозябаете на телевидении. Вам следует стать политиком!
— Если не вы, значит, кто-то другой, стремящийся навредить Элайн, — буркнул я. — Неужели вам это безразлично? Вы ни капельки не волнуетесь?
— Нет, не волнуюсь! — отрезала она. — Вы поднимаете слишком много шума из ничего, Ларри. Я живу в этом доме вместе с тетей Эммой вот уже год и никогда не слышала от нее ничего иного, кроме идиотских разговоров о ведьмах и нечистой силе. Если кто-то и вылепил эту куклу, то только она сама. И вовсе не для того, чтобы навредить Элайн, она боготворит мою маленькую сестричку, но чтобы попытаться убедить нас всех, что она не несет чепуху. Бедная старушка! — Голос у нее немного потеплел. — После смерти тети Сейры она так и не пришла в себя! Нормальной ее не назовешь!
— Она сошла с ума задолго до этого. Как вы расцениваете
Айрис побледнела:
— Кто вам об этом сказал?
— Миссис Робинс. Это порча, скрытое заболевание в семье, пояснила она. Проявляется в каждом поколении Лэнгдонов. В частности, и у тети Эммы.
— У, злобная старая сплетница! — Голос Айрис дрожал от ярости. — Все это отвратительное вранье! Тетя Эмма была совершенно здорова до гибели сестры. Порча в семье, надо же такое выдумать! — Она задыхалась от негодования. — Я отучу ее разглагольствовать о «скрытых пороках» и семейных тайнах… Пойду и разобью проклятую сковородку о ее голову! Посмотрим, не станет ли она после этого сообразительней!
— Спокойно, не надо кипятиться!.. Ведь миссис Робинс едва ли не единственный ваш друг.
— Друг? — Надо было слышать, сколько издевки она вложила в это слово. — Не оскорбляйте меня, называя эту предательницу моим другом. — Она допила свой бокал и практически швырнула его мне в лицо. — Принесите еще один. И побыстрее! Пока я не взорвалась. Или же пойдите и вылепите вторую куклу из глины, похожую на миссис Робинс, чтобы я могла швырнуть ее в огонь!
Я остановился на полдороге к бару, повернулся и внимательно посмотрел на нее. Довольно долго она отвечала на мой взгляд, потом медленно облизала губы кончиком языка.
— Я подумала, что теперь-то мне удастся вывести вас из равновесия… И удалось! — вкрадчиво замурлыкала она. — Вы все еще воображаете, что куклу сделала я. А теперь, возможно, еще предполагаете, будто я гипнотизировала мою младшую сестру, занимаясь черной магией? Разве не так? — Она откинулась на спинку кресла, глаза были полузакрыты. — Признайтесь, вы на самом деле считаете меня колдуньей? И это вас не страшит? Предположим, я направлю свои злые чары на вас? Вот щелкну сейчас пальцами и превращу вас в отвратительную жабу…
— Сейчас самое время выяснить правду, — произнес я отчетливо.
— Пытка водой? — Ее губы искривились в улыбке. — Или вы предпочитаете огонь?
Зазвонил телефон до того, как я успел ответить.
Айрис чертыхнулась.
Я прошел к бару и смешал ей коктейль, затем отнес его и поставил на столик возле нее.
— Ларри? — Она прикрыла трубку ладонью и одарила меня сладчайшей улыбкой. — Это Кэт Какванати. Она хочет выяснить, не приедем ли мы к ней на вечеринку в Пулсейд. Можно не брать с собой купальники. Причем она просила вам особо передать, что Труди Кирш обязательно будет.
— Передайте ей — нет, — сказал я. — Я вчера достаточно на нее налюбовался.
Она слегка приподняла брови, затем поднесла к уху телефонную трубку.
— Дорогая… — замурлыкала она, — я бы с удовольствием, но Ларри меня не отпускает. — Ее смешок был способен превратить немощного старца в сексуального маньяка. — Совершенно ясно, что его планы на сегодняшний вечер связаны со мной. И он просил меня передать тебе, что за вчерашний вечер он сыт по горло всякими ведьмами, включая и Труди Кирш. Сожалею, дорогуша. Надеюсь, что Харри достаточно быстро нагрузится, чтобы ты получила возможность хорошо провести время.