Если наступит завтра

Колесникова Елена

–Ты почему не спишь? – оказывается Никита тоже не спал, и какое-то время наблюдал за своей возлюбленной.

Катя сладко потянулась.

–Казалось бы после недавних треволнений я действительно должна была проспать довольно долго! Но, знаешь, возможно, это безумие, и все же, сегодня мне открылась одна странная истина: когда ты рядом, спать мне совсем не хочется!

Катя не стала говорить возлюбленному о тайных страхах, преследующих ее еще со время минувшей ночью. Он бы наверняка не принял их всерьез, ведь самый главный ее страх заключался в том, чтобы проснуться в том мире, где

ее счастье окажется лишь призрачной надеждой. Она сама не знала, откуда взялось столь странное предчувствие, и что могло послужить его причиной, и все же каждый раз в ночные часы он преследовал ее, не давая окончательно погрузиться в сон.

Никита, заметивший ее беспокойство, тяжело вздохнул.

–Родная моя, но сон необходим! Мне совсем не хочется становиться причиной твоей бессонницы!

Катя горячо запротестовала.

–Я совсем не хочу спать! – и это было правдой. За несколько часов сна, прошедших после операции и за время утренней дремы она выспалась, и чувствовала себя отдохнувшей и посвежевшей. Возможно, любовь вселяла в нее силы! Впрочем, она не хотела слишком задумываться над тем, что на данный момент вовсе не казалось ей таким уж важным.

–А чего же ты хочешь? – Никита заигрывал с ней, и она с легкостью приняла его шутливый тон, ответив все же достаточно серьезно и убедительно.

–Тебя!

Никита покачал головой.

–Какая же ты жадная и ненасытная девчонка!

Однако его слова расходились с делом: его губы уже потянулись на встречу ее губам, только этого и ожидающих. Несколько восхитительных минут они целовались, задыхаясь от страсти, как вдруг Катя вспомнила о других потребностях своего организма – ее желудок требовательно заурчал, напоминая ей о том, что она несколько дней питалась одними переживаниями и любовными ласками.

Заметил это и Никита.

Вспомнив, чем закончились ее недавние поиски еды, Катя смутилась, но тем не менее заявила возлюбленному:

–Знаешь, я уже начинаю думать, что в вашем будущем питаются воздухом! Нет, я, конечно, не против, но вот едва ли мой организм привыкнет к такой скудной пище!

Никита хлопнул себя по лбу.

– Господи, нет, конечно! Бедная моя девочка. Совсем заморил тебя голодом!

Никита встал, и Катя не удержалась, чтобы не восхититься казавшимся ей совершенным мускулистым телом возлюбленного, чувствуя, как от нахлынувших на нее чувств, сердцу становиться тесно в груди. В такие мгновения чудесного счастья ей не хотелось думать ни о прошлом, ни о будущем, ни даже о своей Силе, о которой она за минувшую ночь даже и не вспомнила!

Но все же естественные потребности давали о себе знать. Пока Никита взялся за приготовление завтрака, сославшись на то, что кулинарные таланты Кати ему неизвестны, поэтому рисковать завтраком пока не стоило, молодая женщина нежилась в душе под струями горячей воды, чувствуя, как расслабляется каждая клеточка ее тела, снова готового для ласк и поцелуев. Разве имело значение прошлое или будущее, когда он был рядом с ней, нежный, заботливый, любящий? Смутно она осознавала, что такое безмерное счастье не может продлиться долго, но в такие мгновения безмятежного покоя разве имела она право думать о чем-либо, кроме своей любви, затопившей

ее с головой, ради которой она станет бороться с любыми силами!

Выйдя из душа, Катя подумала о том, в чем же она станет ходить одетой. Конечно, она могла бы спроецировать себе одежду с помощью силы, однако решила, что пока не стоит давать возлюбленному новые причины для подозрений, едва не лишивших ее заслуженного счастья, поэтому надела одну из его рубашек, доходивших ей почти до колен, и тем не менее позволяющей ей выглядеть невероятно соблазнительно.

Когда она вернулась на кухню, то почувствовала потрясающий аромат жареной яичницы, на который ее желудок откликнулся недовольным урчанием. Она подошла к хлопотавшему возле плиты Никите, страстно к нему прижавшись.

–Как вкусно пахнет! Не говори только, что помимо прочих своих талантов ты еще и прекрасно готовишь!

Выключив плиту, Никита повернулся к возлюбленной, и его глаза вспыхнули при виде ее менее чем откровенной одежды.

–Не знаю, иногда приходиться. Хотя, ты знаешь, я бы сейчас не прочь отведать другое блюдо….

Прежде чем Катя успела опомниться, она поняла, что предается жгучей первобытной страсти прямо на кухонном столе, и вскоре она забыла обо всем на свете, поглощаемая волнами немыслимого ни с чем не сравнимого наслаждения.

И, как ни странно, после бурной вспышки, она вскоре сидела с возлюбленным за тем же столом, жадно поглощая невероятно вкусный омлет с ветчиной и бутербродами, невольно думая о том, когда ей в последний раз удавалось так поесть!

Они поглощали завтрак, непринужденно болтая, пока в дверь домика кто-то настойчиво не постучался, нарушая семейную идиллию, по мнению Кати слишком прекрасную и потрясающую, чтобы быть настоящей!

В ответ на приглашение Никиты вошел майор Назаров, явно почуявший аппетитный аромат, витающий в воздухе.

–Майор, может сядешь, позавтракаешь с нами, – предложил Никита, – заодно расскажешь нам новости!

Майор, не заставив упрашивать себя несколько раз, выразив радость при виде Кати, светившейся здоровьем и счастьем, словно недавнего ранения и вовсе не бывало.

–Да, новостей, собственно, пока нет! Разведка еще не вернулась. Как ни странно, в лагере все тихо и спокойно. Офицеры продолжают обсуждать возможные варианты наступления на Южный рубеж.

–Им нужна моя помощь? – спросил Никита.

–Никто не говорил, но ты же знаешь, никто кроме тебя не может разработать блестящую стратегию….

–Ладно! Значит надо подкинуть им пару свежих идей!

Катя сразу поняла, что снова теряет его, и, хотя какая-то часть ее существа бунтовала против необходимости делить его с кем-то, другая говорила – иначе не будет. Ей предстояло смириться с тем, что ее возлюбленный ночью принадлежал ей, а днем его единственной подругой становилась война. И она непременно должна смириться с подобным положением дел, если не хочет потерять его! Что же, она смириться, только пусть ее полковник не ожидает от нее покорности во всем и спокойствия. Она может оказать ему помощь, да такую, о какой он даже не подозревает! По крайней мере она так думала, когда Никита, уже одевшийся в свою форму, не поцеловал ее на прощание, и не произнес: