Если обманешь
Шрифт:
Хотя она-то могла, ведь, сколько ударов ей пришлось перенести.
Итан ринулся в тот угол, смутно различая ее фигуру на кровати. Отер лицо рукавом, протер глаза – прояснилось. Оказавшись у кровати, судорожно сглотнул, откинул простыню и рухнул на колени.
– Ах, Господи, Мэдди. – На ее бледном лице с бледными же губами выделялись темные тени вокруг закрытых глаз.
Мэдди лежала не шевелясь. «Она не может…» Он уткнулся лицом в ее шею. Теплая. Нащупал ее запястье и затаил дыхание, пока не ощутил слабый пульс.
– Просыпайся,
Заболев, Мэдди стала странно воспринимать действительность. Она сознавала все, что с ней происходило, и даже терзавшая ее час за часом горячка не давала впасть в полное забытье.
Она сознавала, что умерла Беа, и страдала по поводу ее смерти. Снова и снова перед ее глазами вставало искаженное застывшей гримасой боли когда-то прекрасное лицо несчастной.
Сознавала, что Коррин яростно пыталась отбить ее, уже совсем больную, у солдат, увозивших ее. Вспоминая, как Коррин кричала и дралась, Мэдди опасалась, что ее могли ранить или арестовать.
И еще Мэдди сознавала, что при всех обрушившихся на нее невзгодах ей отчаянно не хватало рядом Итана.
И вдруг ей показалось, что он появился здесь, будто она по волшебству вызвала его своими мыслями. Ясно представляя его рядом в течение довольно продолжительного времени, Мэдди вдруг показалось, что он опустился на колени. Оставаясь в своих мечтах, она почувствовала прикосновение его небритой щеки к шее, влагу, проступившую на его глазах, подушечки его пальцев на своем лбу.
Это казалось настолько реальным, что она попыталась открыть глаза и искоса взглянуть на происходящее, но даже тусклый свет отдавался резью в глазах. Она явно галлюцинировала, поскольку Итан никак не мог появиться в этой промозглой холерной палате.
– Сон? – прошептала она.
– Нет, Мэдди. – У него дрогнул голос. – Я здесь, с тобой.
О Боже, это был Итан, хотя выглядел сильно изменившимся. Лицо у него осунулось, глаза полыхали невиданным ранее огнем.
Но как он отважился последовать за ней сюда? Притом, что она все равно уже умирает? Зря он это сделал. Мэдди судорожно вздохнула:
– Тебе нужно… уйти.
– Без тебя не уйду. Я сейчас же заберу тебя отсюда.
– Уходи… пожалуйста. Они пристрелят тебя. Тебе сюда нельзя приходить.
– Пойми меня, – умоляюще обратился к ней Итан. – Я все еще твой муж и имею, черт побери, право даже умереть, спасая тебя.
«Нет, это точно не сон…»
Ее крутой Шотландец продолжал строить из себя героя и при этом ругался, как пьяный матрос.
– Но, Итан, я уми…
– Ты не умрешь! – Он прижал к груди ее голову. – Только ты держись!
– Думаю… уже слишком поздно, – прошептала Мэдди. Ухватив за подбородок, он повернул к себе ее лицо. Он был бледен. Горевшие лихорадочным огнем глаза сверлили ее.
– Это не так! Черт возьми, Мэдди Маккаррик, мы еще поживем вместе. Поверь мне. –
Его слова пролились бальзамом на душу Мэдди, и страх покинул ее. Начали проклевываться ростки надежды.
– Держись за меня. – Две руки бережно подхватили ее. Но куда и как они могут скрыться? – Просто оставайся со мной, Мэдди, девочка моя. – Она ощутила тепло и его запах, когда он, закутав в свое пальто, взял ее на руки. Постоянные стоны, наконец, прекратились, крики стихли.
Итан понес ее, ускоряя шаг, и Мэдди услышала крик одной из монахинь:
– Зараженным запрещено покидать пределы больницы!
– Мы за пределами больницы? – Мэдди снова приоткрыла глаза и обнаружила, что они выходят наружу, в ночь…
– Движение ей противопоказано, вы убиваете ее! – крикнула другая монахиня.
Но Итану так же хотелось вытащить ее на свободу, как Мэдди – покинуть это место. Она жутко боялась умереть здесь и быть сожженной вместе с кучей других тел.
Она услышала, как Итан сказал:
– Посторонись. – Оцепенев, она смотрела, как он достал пистолет и взвел курок. – Убью любого, кто встанет на моем пути. Причем сделаю это с удовольствием.
Потом… она ощутила дуновение прохладного ночного воздуха.
– Мы едем домой, девочка, – пробормотал он, наклонившись к ней.
Как только Итан вынес ее за порог этого адского узилища, сознание покинуло ее, и она провалилась в темноту.
Глава 45
Пока Итан обертывал тело Мэдди мокрой простыней, ему было слышно, как в соседней комнате Фиона тихо переговаривалась с врачами.
Прошло два дня с тех пор, как Итан привез сюда Мэдлин.
Он просил Куина проследить за тем, чтобы его дом на Гросвенор-сквер был пуст к моменту его возвращения, но Фиона отказалась уезжать и вынудила Куина рассказать ей обо всем. Затем она собрала обширный консилиум лондонских врачей и пригласила сиделок для ухода за супругой Итана, о которой он даже не удосужился рассказать ей.
По прошествии двух дней, несмотря на усилия всех приглашенных Фионой врачей, Мэдди все еще была такой бледной, будто из ее тела выкачали всю кровь. Она тяжело дышала и металась в беспокойном сне. Сегодня вечером у нее опять был жар.
– Я сделаю все, чтобы она выздоровела, – заявил Итан врачам, но при этом знал, как низко они расценивали шансы Мэдди. А после того как он рассказал им о возможной беременности и о том, что обнаружил кровь на ее рубашке и на простыне в изоляторе, врачи решили, что она, по-видимому, потеряла ребенка, и это еще больше ослабило ее.
Фиона попыталась его успокоить:
– Не беспокойся, сынок, у нее еще будут дети, пусть только…
– Думаешь, это беспокоит меня? – вскипел Итан. – Нет, меня волнует только ее жизнь.