Если однажды жизнь отнимет тебя у меня...
Шрифт:
— Убийца! Вы отняли у меня моего единственного сына!
Отец поднял голову, Габриэль увидел его суровое лицо, холодный взгляд.
— Успокойся, — сказал он, продолжая вглядываться в Александра, словно стремился прочесть причины, которые привели его к преступлению. Потом обратился к нему: — Не думайте, что содеянное сойдет вам с рук. Вы наняли знаменитого адвоката, надеясь, что он избавит вас от тюрьмы, но вы ошиблись. Я сделаю все, чтобы вы отсидели полный срок. Но если у меня это не
Габриэль опустил глаза, он не хотел разжигать мучительную для них ненависть и не мог вынести ненависть, направленную на него, какую читал у них в глазах. Родители отошли и продолжили свой путь. Габриэль снова опустился на скамейку.
Все, что переполняло его, все чувства, все горе нашли наконец исход — из глаз его хлынули слезы. Он закрыл лицо руками и, сгорбившись, разрыдался.
Он не видел, что мать его обернулась и была удивлена, что чудовище, лишенное, по ее мнению, каких бы то ни было человеческих чувств, так искренне горюет. И еще, сама не отдавая себе в этом отчета, невольно откликнулась на этот плач, потому что он был ей знаком.
25
Габриэль добрался до особняка Деберов. Остановил машину, выключил зажигание и замер, не в силах двинуться дальше, в чужую для него реальность.
Легкий стук. Габриэль от неожиданности вздрогнул. Элоди стучала в стекло.
Габриэль вылез из машины. Девочка ему улыбнулась, побежала к дому и вошла первой. Оставила в прихожей сумку и отправилась на кухню, где Дженна готовила обед.
— Вот и мы, — объявила Элоди.
— Кто — мы? — спросила мать, не видя никого, кроме дочери.
— Я и папа, мы с папой вернулись одновременно, — объявила Элоди.
Дженна заглянула в гостиную.
— Ты ездил на машине? Не думаю, что при твоих обстоятельствах это разумно, — сказала она, глядя на мужа.
Хватит ли у него сил на очередной спектакль? Габриэлю необходимо было расслабиться, забыть все, что только что с ним произошло. Он поискал бар, нашел, налил себе в стакан виски и выпил одним глотком. Почувствовал, как алкоголь затуманивает голову, снимает возбуждение, успокаивает.
Дженна поставила на стол две тарелки. Элоди принесла и поставила третью.
Дженна, не показав удивления, села на привычное место.
Габриэль тоже сел за стол.
— Ты всегда сидишь тут, — объявила девочка и показала на другой стул.
Габриэль пересел, и Дженна вручила ему салатницу.
— Я так рада, что мы обедаем вместе, — сказала она.
— Да, большой подарок, — насмешливо подхватила Элоди.
Дженна предпочла в ответ промолчать.
— Чем занимался сегодня? — спросила она Габриэля.
Габриэль жевал листок салата, соображая,
— Сначала заехал на работу, — начал он. — Потом навестил адвоката.
— А потом?
— Потом гулял.
— Гулял?
— Ну да, мне нужно было подумать.
— Что сказал адвокат?
— Сказал, что постарается избавить меня от тюрьмы.
Элоди резко положила вилку на стол, не скрывая раздражения.
— Я считаю это безнравственным! — заявила она.
— Что именно? — спросила ее Дженна.
— Считаю безнравственными хлопоты об избавлении от тюрьмы.
— Да неужели? — оскорбилась Дженна. — А ты, значит, хочешь, чтобы твоего отца отправили за решетку?
— Не неси чушь! — вспыхнула Элоди. — Мне кажется, кроме как о себе, нужно побеспокоиться и о судьбе двух несчастных!
Габриэль готов был улыбнуться. Эта девчонка, честное слово, ему нравилась!
— Мы о них все время думаем! — тут же отозвалась Дженна. — Почему твой отец в таком состоянии? Из-за разбитой машины, что ли?
— Нет, конечно… Но речь-то все время об адвокатских штучках, а не о жертвах!
— Какие еще штучки? — снова возмутилась Дженна. — Для адвоката закон на первом месте.
— Ладно, не спорю… Но поставьте себя на место пострадавшей семьи. Трудно пережить, если виновник гибели твоего ребенка избегнет наказания просто потому, что у него хватило бабок на хорошего адвоката.
— И что, по-твоему, должен делать отец? — продолжая кипятиться, спросила Дженна. — Постараться сесть в тюрьму, чтобы помочь их горю? Ты считаешь, горе их утихнет?
— Да я же не про это, — возразила девочка. — Мне кажется, он бы мог… извиниться.
— Пойти к ним в гости?
— А почему нет? Лично я пошла! — заявила Элоди с бравадой.
Оба взрослых застыли от удивления.
— Не поняла, — осторожно начала Дженна.
— Я хотела узнать, как себя чувствует эта девушка, — объяснила Элоди. — Когда мы приходили к папе в первый день, я вышла из бокса и наткнулась на ее брата. Мы познакомились, выкурили по сигаретке в парке.
— Ты сказала ему, кто ты? — спросила Дженна.
— Нет, сказала, что навещаю подругу.
— И что же?
— Он был очень встревожен. Мы немного поговорили. На следующий день я опять была в больнице.
Родители внимательно ее слушали.
— И что? Ты всерьез думаешь, что отцу стоит пойти, поговорить, извиниться?
— Нет, пока еще рано, а вот написать…
— Написать?
— Ну да, мы же с тобой знаем, что папа не убийца. Мы видим, как он переживает, как все это его мучает. Может, если он честно все напишет…
— Они откажутся от своего иска, так, что ли? — закончила Дженна.