Если он неотразим

Хауэлл Ханна

— Рисунки не могут рассказать обо всем, что я увидела. Образов было слишком много. Будто я все видела ее глазами, страдала, как страдала она.

Он обхватил ее одной рукой, и Алтея не колеблясь прислонилась к нему, наслаждаясь его теплом, потому что промерзла до мозга костей.

— Я могу рассказать вам только о том, что происходило до того, как ваша племянница потеряла медальон.

— Все равно это больше, чем я знаю сейчас.

Алтея кивнула и глубоко вздохнула, чтобы успокоиться.

— Они все ждали вас на берегу, как договорились. Они тщательно собрали необходимые вещи, одежду, все

деньги, которые у них были, и все свои драгоценности. Байяру, э-э, понадобилось в кустики, и Жермен пошла покараулить его. Она услышала выстрелы. Графиня закричала. Жермен кинулась назад, чтобы ее не заметили. Она увидела шестерых мужчин. Двое младших детей уже были мертвы. Графиня, стоя на коленях, склонилась над ними. Отец кричал, что они застрелили его наследников. Жермен поняла: он предупреждает ее, она должна увести Байяра. Она схватила брата и побежала прочь. Когда она тащила за собой Байяра вверх по крутому каменистому склону, вопли графини вдруг прекратились. Жермен услышала, что прекратились и проклятия, которые выкрикивал отец. С вершины склона она разглядела экипаж. Увидев, кто вышел из кареты, девочка бросилась на землю и потянула за собой брата. Вот тогда-то, пока она ползла по земле, таща за собой брата и стремясь скрыться из виду, она и потеряла свой медальон.

Хартли вздохнул, раздавленный жестоким убийством, но надеясь, что племянникам удалось выжить. Он осторожно подошел к рисункам, сделанным Алтеей. Образы были застывшие, холодные, и его ужаснуло то, что пришлось увидеть и выстрадать его племяннице. Портрет Жермен лишил его дара речи, выражение ее лица притягивало и пугало маркиза. Это была вовсе не та радостная смешливая девочка, которую он знал.

— Жермен выглядит так, словно хочет убить кого-то, — пробормотал он.

— Так и есть. Это была, последняя четкая мысль, которую я увидела и почувствовала. А потом медальон был потерян. Жермен узнала человека, вышедшего из кареты. — Алтея указала на розу, которую она нарисовала.

Глядя на розу и понимая, кого она означает, Хартли почувствовал тошноту. Он касался этой женщины, целовал ее, он даже переспал бы с ней, не вмешайся в это дело Воны. Жермен узнала ее в тот день. Не понимая, как Алтея может видеть подобное, он верил ей.

— Они убежали, — прошептал он, принимая предложенный Алтеей чай. — Они не погибли вместе с остальными.

— Нет. Они сбежали, — сказала Алтея. — К несчастью, медальон был потерян прежде, чем у вашей племянницы появился другой план действий, кроме спасения брата. О да, ей очень хотелось убить эту женщину.

— Если бы Жермен попыталась убить ее, то погибла бы вместе с семьей, просто чуть позже.

— Это был лишь всплеск ненависти. Ваша племянница рассуждала хладнокровно, четко и думала только о спасении Байяра, Полагаю, чувство долга она ставила выше эмоций. В немедленном убийстве этой женщины не было смысла.

Хартли выругался, провел рукой по лицу. Потом глотнул чаю, успокаиваясь. Он предпочел бы что-нибудь покрепче, но решил остановиться на чае — так будет лучше.

— Жермен было всего пятнадцать, а Байяру и того меньше. Такие маленькие. Слишком маленькие, чтобы выжить в жестокой атмосфере Франции.

Алтея вздохнула:

— Вы правы. Но, Хартли, я словно была там с ней. Нет, в ней, видя

и чувствуя все, что видела и чувствовала она. У вашей племянницы, Хартли, есть крепкий стержень. Она видела смерть брата и сестры, слышала, как умирала ее мачеха, не колеблясь поступила так, как хотел ее отец. Она поняла его последний приказ и немедленно отреагировала. Она испытывала такую боль, скорбь, ярость, но все равно заставляла своего брата двигаться, прятаться, молчать. Даже услышав выстрелы и первый вопль графини, она не побежала бездумно к своей семье, а постаралась, чтобы их не заметили. Я знаю, честное слово, знаю, что она отчаянно хотела побежать к своей семье, но она не сделала этого. У Жермен есть сила воли, а теперь еще и глубокое желание отомстить за свою семью. Мне бы очень хотелось сказать вам, что же произошло на берегу после этого, но, как только медальон упал с ее шеи, я потеряла с ней связь. Однако я чувствую: у нее есть несгибаемая воля и желание сохранить жизнь своему брату.

Хартли кивнул и, допивая свой чай, посмотрел на портрет Жермен. Внезапно что-то отвлекло внимание Алтеи от него. Она немного удивилась: она находила опасное удовольствие в том, чтобы наблюдать за ним, ощущать его свежий запах. Она посмотрела на свои руки и позволила мыслям бродить, как им хочется, пробираться сквозь поток образов и эмоций, которые она только что пережила. Было здесь что-то требующее ее внимания, и она достаточно часто сталкивалась с подобным, чтобы понимать — не стоит игнорировать или пугаться этого.

Обернувшись к Алтее, чтобы поговорить с ней, Хартли нахмурился и отставил чашку. Похоже, Алтея дремлет. Он тихо окликнул ее, но она не ответила. Испугавшись, не погрузилась ли она снова в какой-нибудь транс, Хартли осторожно погладил ее по руке, раздумывая, что делать. Он уже решил позвать слуг, когда Алтея вдруг выпрямилась, тело ее напряглось и глаза широко распахнулись. Его немного изумило, когда она обернулась и схватила его за руки. «Этот ее дар снова начал действовать. Почему же это так волнует меня», — подумал он.

— Драгоценности, — сказала Алтея.

— Драгоценности? — переспросил Хартли. — Вы увидели что-нибудь еще?

— Нет, ничего нового. Но я внимательно просмотрела увиденное раньше. Когда видение такое сильное, как это, образы появляются очень быстро, а ощущений так много, что иногда требуется время, чтобы вспомнить мелкие, но часто очень важные детали. Что-то не давало мне покоя, как будто какой-то кусок видения требовал от меня особого внимания. У графа с собой была шкатулка с драгоценностями, но вы сказали, что на берегу нашли лишь немногие из них.

— Я думал, все наиболее ценное убийцы прихватили с собой и потом продали.

— Некоторые вещи, без сомнения. Но не все. Меня ослепили эмоции Жермен, когда она увидела Черную Розу…

— Черную Розу?

Алтея слегка покраснела.

— Я решила так называть ту женщину.

Быстрый взгляд на рисунки показал, что роза, которой она обозначила Клодетту, и в самом деле черная: Алтея заштриховала лепестки угольным карандашом, вместо того чтобы просто нарисовать контур розы.

— Удачное сравнение. — Он посмотрел на Алтею, стараясь не заразиться радостью, которая светилась в ее прекрасных глазах. — Продолжайте. Что вы вспомнили?