Если останемся живы
Шрифт:
Рубинов отвернулся от окна и вызвал начальника охраны майора Васильева.
– Слушаю, товарищ генерал, - появился в дверях подтянутый, энергичный майор.
– Витя, сегодня вы мне не нужны.
– В каком смысле?
– не понял Васильев.
– В прямом. Бери ребят, садитесь на машины и дуйте в Москву. Я хочу побыть один. Ночь-то какая!
– Так не положено, товарищ генерал, - заупрямился Васильев.
– Служба, инструкции...
– Боишься за меня? Это в охраняемом поселке?
– Товарищ генерал, - начал майор, но Рубинов так врезал
– Выполняйте приказ!
– Есть!
– козырнул Васильев по-уставному и перешел на человеческий язык.
– Только вы уж прикройте меня, товарищ генерал.
– Не трусь, - уголки рта Рубинова чуть разошлись.
– Никто ничего не узнает, а узнает, будет иметь дело со мной.
Васильев четко повернулся и вышел.
– Извини, Витя, - пробурчал Рубинов под нос.
Во дворе зашумели моторы автомобилей, и через несколько минут генерал остался на даче один. Он прошел из кабинета в уютную гостиную с камином и толстым ковром, уселся в кресло перед телевизором. В ночной программе шел фильм о приключениях Шерлока Холмса и доктора Ватсона.
Некоторое время Рубинов заинтересованно следил за действием, потом выключил телевизор и позвонил на контрольно-пропускной пункт дачного поселка.
– Я жду полковника Шебалдина... Пропустите его машину. Нет, он будет не один... Какая разница!
Пропустите, и все...
Генерал подошел к небольшому инкрустированному шкафчику с хрустальными стеклами, где держал лекарства, достал оттуда флакон с притертой пробкой. Потом оторвал клочок газеты, сложил его пополам буквой V и высыпал на бумагу серый порошок. Из графина он налил воды, сыпанул содержимое флакона под язык, запил. Вкус порошка показался ему горьковатым, но не столь неприятным, как он полагал. Он аккуратно убрал флакон в шкафчик, прикрыл дверцу.
По некрашеным деревянным ступенькам крыльца Рубинов спустился в сад. Здесь было темно и тихо, половинка луны светила с безоблачного неба, пахло свежей листвой. Генерал сел на скамейку у ворот, запрокинул голову, ловя ртом насыщенный кислородом прогревшийся за день воздух. Он любил отдыхать на этой скамейке. Здесь так хорошо думалось в ночные часы...
За воротами прогудел автомобильный клаксон.
Генерал отодвинул засов, закрытый охранниками снаружи при помощи специального ключа, распахнул створки. "Волга" вкатилась во двор. Фары осветили стройную фигуру хозяина, по-домашнему одетого в тренировочный костюм.
Из машины вышли трое - Шебалдин, Ласкеров и незнакомый генералу мужчина примерно лет сорока, с неправильными чертами лица, в помятой и кое-где изодранной одежде. Хотя генерал прежде никогда не видел этого человека, ему почудилось что-то неуловимо знакомое в пристальном взгляде широко расставленных серых глаз.
– Познакомьтесь, - сказал Шебалдин, опуская приветствие и уставное обращение.
– Это Сергей Николаевич Корин.
Генерал подошел ближе, не спуская глаз с лица Корина. Так они стояли молча друг против друга, наверное, с полминуты.
– Значит, вот вы какой,
– Что ж, я рад видеть вас воочию.
– А я рад, что удалось увидеть вас, мистер Браун.
Генерал прикрыл глаза, помолчал.
– Да, это я.
После просмотра видеокассеты в квартире Бертенева и опознания мистера Брауна между Шебалдиным, Ласкеровым и Кориным возник непродолжительный спор о том, звонить ли генералу или действовать как-то иначе. Ласкеров был против звонка:
– Если вы предупредите его, почем знать, какую стратегию он изберет? Он способен приказать сообщникам в Америке взорвать какой-нибудь город для острастки и перейти к открытому диктату.
– Не думаю, - вмешался Корин.
– Согласно последним оценкам экспертов научного отдела АНБ, полученным мною от Коллинза, вероятность наличия у террористов ядерного оружия не превышает шести-восьми процентов. Подтвердил это и Бертенев.
– Но Рубинов может сыграть ва-банк, - предположил Ласкеров. О его роли известно нам троим, и логично предположить, что он решится на ликвидацию...
– Чепуха, - снова ответил Корин.
– Шалимова допрашивают или вот-вот допросят сотрудники ЦРУ. Устранив нас, Рубинов выиграет день, не больше...
– Чтобы скрыться, - настаивал Ласкеров. Он спорил уже скорее по инерции, по схеме научных диспутов: вывести все контрдоводы на логический уровень и покончить с сомнениями.
– Куда?
– задал Шебалдин риторический вопрос.
– Скрыться может Бертенев, я или вы. А фигуре такого масштаба, как Рубинов, не затеряться в этом мире, и он это знает.
– Что же он предпримет?
– А что бы вы предприняли на его месте, Леонид Савельевич?
Ласкеров размышлял недолго.
– Пожалуй, я пошел бы тем же путем, что и Бертенев. Постарался бы договориться. Как и Бертенев, Рубинов не может не учитывать два фактора:
что открытый суд над ним исключается во избежание правительственного кризиса и что у нас крайне мало времени. У него сильные козыри. Он должен назначить нам встречу и оговорить гарантии безопасности.
– Так я звоню, - подытожил Шебалдин.
– Звоните.
Ласкеров ошибся в одном пункте. Генерал уже принял решение, и оно отличалось от прогнозов контрразведчика. Как только ему доложили о побеге Шалимова из клиники, он понял, что проиграл.
Да, он согласился встретиться с Ласкеровым и Шебалдиным, но не для того, чтобы обсуждать гарантии личной безопасности.
Рубинов пригласил гостей в дом. Если бы не потрепанный вид Корина, этих четверых можно было бы принять за собравшуюся для преферанса компанию, особенно когда они расселись в креслах у ломберного столика перед незажженным камином.
– Мне начинать или начнете вы?
– обращаясь к хозяину, официальным тоном спросил Шебалдин. Не дождавшись ответа, он продолжил: - Мы приехали не для того, чтобы арестовать вас. Напротив, мы предлагаем...
Рубинов недослушал, устало махнул рукой.
– Не надо. Это не имеет значения. Я принял аманитин.