Если смерть проснется
Шрифт:
Скороговорка не могла скрыть страха, и Навко еле удержался, чтобы не передать предателю привет от благодарных жителей Коростеня. И на этакого сморчка надеется Улад!
Кобник застыл на месте, выжидательно глядя на гостей, рядом шумно дышал Тымчак, и Навко понял, что пора начинать.
— Я — Ивор сын Ивора. Меня прислал Кей Улад. Ты обещал ему помощь.
— Вспомнил! Кей Улад вспомнил! — страх сменился радостью. Лантах взмахнул руками и затараторил так быстро, что Навко еле успевал понимать его скороговорку. Он, Кобник, знал, он надеялся, он и сон видел — синица прилетала, да не одна, а с зимородком вместе, а тот зимородок
Лантах поспешил усадить гостей на свободную лавку, вручив каждому по корчаге с квасом. Пить Навко не стал — уж больно место опасное — и продолжал слушать болтовню хозяина. Кобник был рад, даже очень рад — но почему-то Навко ему не верил. Чем-то Лантах напоминал купчишку, спешившего продать залежалый товар. Между тем человек в темном плаще по-прежнему глядел в окно, казалось, не обращая внимания на происходящее.
А Кобник продолжал говорить, что люди вокруг злые, злые, злые, и они его не любят, не любят, не любят и даже обижают, обижают… И тут вновь послышался странный звук. Навко вспомнил о филине, невольно оглянулся, но серая птица спала. Звук повторился — и стало ясно, что желтоглазый ни при чем. Филины не зевают, раскрывая во всю ширь зубастый рот. Зевал Тымчак. Да так отчаянно, что Навко даже перестал следить за болтовней Лантаха. Улеб отчаянно тер веснушчатое лицо пятерней, дергал себя за волосы — но вновь и вновь зевал. И вот глаза закрылись, голова откинулась в сторону, и Тымчак мирно захрапел, привалившись спиной к бревенчатой стене.
— Получилось! Получилось! — Кобник радостно потер ладоши и поглядел на человека в капюшоне. Тот медленно встал. На Навко в упор взглянули большие светлые глаза:
— Мы решили, что твой спутник устал, Ивор сын Ивора. Пусть поспит. По-моему, так будет лучше.
— Кому? — Навко вскочил, рука легла на рукоять меча. Они с Тымчаком не друзья, совсем не друзья, но все-таки…
— Тебе. И нам тоже. А потом мы вместе решим, что ему приснится. Лучше всего — наш разговор, но другой — не тот, что у нас будет сейчас.
— У нас? — Навко недоверчиво покосился на говорившего. Этот никак не походил на зарвавшегося купчишку, спешащего сбыть гниль. Голос неизвестного был холодным, властным, глаза смотрели без страха, даже с легкой насмешкой.
— Ты же приехал к чаклуну, правда? Так что не удивляйся, Ивор сын Ивора. Мы с братом решили, что тебе будет проще говорить без твоего спутника.
«С братом»? Неужели эти двое — братья? Или чаклуны так называют друг друга?
— Лантах — мой младший брат, — понял его неизвестный. — Можешь звать меня Ямас. Это имя не хуже, чем Ивор… Ты приехал очень удачно…
— Мы сразу поняли, поняли…— вмешался было Кобник, но резкий жест остановил его.
— Печь на дворе, брат. Подумай об обеде. Лантах явно хотел возразить, но затем покорно кивнул и вышел, прикрыв скрипящую дверь. Навко старался сохранять спокойствие, хотя все щло явно не так. Кажется, они нарвались на настоящего чаклуна. Во всяком случае, Ямас понял, что никакой Навко не Ивор. И что за имя — «Ямас»? У волотичей такого нет, у сполотов — тоже…
— Я — рахман, если тебе это что-то говорит.
— Рахман? — удивился Навко. — Но ведь рахманы — тоже чаклуны!
Смех — негромкий и какой-то обидный. Ямас
— Дожили! Нас, Рожденных Дважды, считают колдунами! Мы не чаклуны, Ивор сын Ивора! Но сейчас не это важно. Кей Улад просит помощи у моего брата. Он очень неблагодарный человек, твой Кей! Мой брат чуть не погиб, помогая ему и Кею Сваргу.
— И предавая свой народ! — не выдержал Навко.
— Ах вот как! Кажется, начинаю понимать… Бедняга Лантах ошибся не тогда, когда попытался править Коростенем. Он ошибся раньше. Скажем, обратился не к тому богу. И другие боги, а точнее — Силы, лишили его всего, что мой брат умел. Потому в Коростене он не мог даже вызвать легкий дождик. Сейчас он кое-что умеет — не без моей помощи. Ты это уже видел, Ивор. Но к Извиру обращаться уже не станет. Зато Упаду могу помочь я.
Навко понял далеко не все, но главное стало ясно. Он не ошибся — Кобник мало что может. И очень хорошо! А что делать с этим?
— Вижу, ты не любишь Кеев, Ивор. Тут мы едины. Но ты готов помочь Уладу, я — тоже. Я скажу, что надо делать, а ты передашь Кею. Мы оба добьемся того, чего хотим.
Навко был уже готов согласиться, но опомнился.
— Мы не поняли друг друга, Ямас, брат Лантаха. И, наверное, не поймем.
— Почему? — густые брови удивленно поднялись. — Ты же ехал к моему брату…
— Но не к тебе! Твой брат — вроде девки, что ходит по шатрам кметов. За лишнюю шубу он готов служить даже лешему. А чего хочешь ты?
Дверь скрипнула. В проем заглянула физиономия Кобника, словно чаклун догадался, что речь идет о нем. Но Ямас махнул рукой, и Лантах тут же исчез.
— Вот как ты заговорил, Ивор! Тогда давай попытаемся понять друг друга.
— Хорошо! — Навко покосился на Тымчака, но тот вовсю похрапывал, счастливо улыбаясь во сне. — Я-из войска Велги. Рыжий Волчонок украл мою невесту. Я убил предателя, который шел в Валин, и занял его место. Улад послал меня сюда…
— И ты выполнишь его приказ, вернешься и попытаешься освободить свою девушку…
Рахман задумался, затем черный капюшон кивнул:
— Вот теперь ты не лжешь, Ивор! Странно, люди редко говорят правду. Иногда кажется, что ложь — это заразная болезнь… Хорошо, ради такого редкого случая я тоже приоткрою тебе правду. Только краешек — но ты поймешь…
Ямас присел на лавку и на миг задумался.
— Попытаюсь говорить проще. Когда-то этой землей правили мы, Рожденные Дважды. Все остальные — воины, землепашцы, торговцы — слушались нас. И такой порядок был справедлив, ибо установлен самим Небом. Но много веков назад Кеи разгромили нашу державу и стали править сами. Они смешали всех — жрецов, воинов, рабов. Мы остались, но превратились в лесных чаклунов. Нас, рахманов, немного. Мы стали умнее, и теперь рахманом может стать лишь тот, кто отмечен семью добродетелями. Я смог стать, мой брат — нет, хотя оба мы из рахманского рода…
Навко слушал без удивления. Все это было очень давно. Мало ли кто правил Орией? Просто у рахманов оказалась долгая память.
— Когда-то Кеи преследовали нас. Затем оставили в покое, и мы не вмешивались в державные дела. Но с недавнего времени кое-что изменилось. Патар — глава нашего братства — слишком сдружился с покойным Кеем Мезанмиром. Мы были против — Кеи всегда останутся чужими. Мы даже надеялись, что настала пора вернуть истинный порядок, завещанный нам Небом. Но Патар нас не слушал и помогал Светлому. И случилась беда…