Если ты со мной
Шрифт:
Его поместили в камеру, где было шесть человек. Двое храпели после попойки. Остальные поглядывали на Сета, кто с подозрением, кто с восхищением. Один из них, тоший, как палка, беззубый тип неопределенного возраста, ухмыляясь, уставился на Сета.
— Дай-ка я тебя рассмотрю, — произнес он тонким, пронзительным голосом. — Как ты сюда угодил, красавчик? Богатенький небось. Поглядите на него, братцы. А ты никак влип?
— Вроде того.
Лечь было негде, даже на полу. Сет стоял возле железной двери, борясь с желанием вцепиться в решетку.
— О ком это вы говорите? — Крупный мужчина в грязной рубахе
— Ты что, ослеп? У нас новенький. Наверняка не задержится здесь.
Сет попытался представить, что сказал бы в подобной ситуации полковник. Сет всегда понимал, чего заслуживает за свои поступки, но не верил, что угодит за решетку. Здесь пахло потом и грязной одеждой. И еще безнадежностью. Тень страха ползла по стенам, будто сонная черная муха. Такое Сету никогда не приходило в голову.
Тихая и опрятная жизнь с Лорел отодвинулась куда-то далеко и казалась несбывшейся реальностью, к которой Сет всегда стремился. Дом на Лэмбол-стрит, серебряные приборы и старый фарфор в буфете. Выцветшие обои, потертые циновки и воспоминания нескольких поколений… дом. Ничто там не принадлежало ему полностью.
— Слушай! — Костлявый осмелел и подошел к Сету поближе, вытянув шею и обдавая дурным запахом изо рта. Однако в лице его не было враждебности, скорее, любопытство, смешанное с сочувствием. — Ну и что они собираются с тобой сделать, парень?
Сет выглянул из-за решетки в пустой коридор, где прохаживался охранник.
— Повесить. Что же еще?
О таком конце Сет никогда не задумывался, а должен был бы. В камере воцарилась тишина. Ее нарушил мужчина в грязной рубахе, плотного телосложения.
— Ты совершил тяжкое преступление?
Сет уставился на противоположную стену, исцарапанную и заляпанную грязью. Какое ужасное место! Пожалуй, хуже средневековой темницы.
— Нет, — негромко ответил Сет после паузы. — Ничего такого не припомню. Сержант! — крикнул вдруг Сет.
Охранник обернулся, сделал несколько шагов и в десяти футах от решетки остановился, подозрительно глядя на Сета.
— Что вы хотите?
— Перо и бумагу, — ответил— он, — и кого-нибудь, кто может быть свидетелем. Хочу написать завещание.
Охранник прищурился:
— А не ты ли тот парень, которого разыскивают в другом штате? Что может завещать матерый разбойник?
— У меня нет ничего, — устало ответил Сет, вцепившись в железные прутья решетки. — Но есть у Сета Тейта. Спросите у начальника. Я имею право написать завещание. И хочу сделать это здесь, в Чарлстоне. Прежде… прежде чем меня этапируют на Запад.
— Хорошо, я спрошу, — неуверенно произнес охранник. — Но это вряд ли входит в мои обязанности…
Он вдруг умолк, увидев, что решетка задрожала. Сет тоже это почувствовал и тут увидел, что закачались привинченные к стенам кровати, задрожал пол, железные прутья скрипели и ломались. Неожиданный сильный толчок отбросил Сета в сторону, но ему удалось сохранить равновесие. Сержант рухнул навзничь и лежал, будто прижатый к полу невидимой рукой. Он выронил ружье, которое сначала откатилось к двери камеры, а потом отлетело обратно. Раздавались крики, слышался скрежет металла. Вдалеке что-то грохотало. Сет обернулся. Его сокамерники попадали на пол. Сет попытался выбраться из-за решетки, но пол проваливался под ногами. Вопли
Твердую сухую землю было тяжело копать. У Лорел болели руки и спина, но она не останавливалась. И не потому, что Кэссиди наставил на нее пистолет. Она решила, выбрав подходящий момент, опустить лопату, а потом развернуться и ударить Кэссиди в грудь, а если повезет — по голове.
Лорел откинула с лица выбившиеся пряди волос и обтерла пот рукавом, оставив на лбу грязную полосу.
— Вы солгали, — сказала она. — Вы не из агентства Пинкертона. Я должна была догадаться. И догадалась бы, если бы не думала совсем о другом. Агенту Пинкертона ничего не известно о золоте так же, как и правительству. О нем знали только мой отец, полковник Айк и те, кому они доверяли.
Кэссиди криво усмехнулся:
— Вы забыли упомянуть того, у кого они украли золото. В ту ночь я был на дежурстве в охране. Я никогда не прекращал поисков. Я был всего лишь рядовым и, несмотря на военное время, несмотря на то что в поезде не осталось ни одного живого человека, испытывал стыд, что меня одолели двое конфедератов, и не доложил о случившемся. Я чувствовал себя виноватым. — В голосе его прозвучала горечь. — Они угрожали мне оружием, а я перепугался как идиот и все отдал. Мне было восемнадцать. Я дезертировал и поклялся себе убить их. С тех пор я преследую человека по имени полковник Айк, исковеркавшего мою жизнь. — Его взгляд, будто вернувшийся издалека, остановился на Лорел. — Это золото принадлежит не Пичу Брейди, не вам, а мне. Только мне. Я ищу его всю жизнь. — Он криво усмехнулся. — Но это правда, что я детектив. Мне нужно было на что-то жить, гоняясь за мечтой. Пинкертон помог совместить и то и другое. Копайте, копайте…
— Темно. Ничего не видно.
Шел уже десятый час, тени сгустились. Кэссиди встревожился.
— Видеть не обязательно. Копайте! — приказал он.
— Здесь ничего нет. Наверное, я ошиблась.
— У вас было больше уверенности, когда вы надеялись вызволить своего ненаглядного из-за решетки.
Лорел поняла — это шанс.
— Здесь нет никакого золота! — всхлипнула она. — И никогда не было. Все это ложь, грязная, мерзкая ложь… — Она взмахнула лопатой, будто намереваясь вонзить ее в землю, и когда замахнулась на Кэссиди, на лице его появилась растерянность. В ту же секунду он выстрелил.
Лорел упала и в следующий миг услышала страшный грохот и раскатистый гул. Деревья пригнулись к земле. Потом Лорел поняла, что не ранена, потому что Кэссиди лежал рядом. Она попыталась подняться, но не смогла. Земля уходила из-под ног.
Мир словно обезумел. Лорел ухватилась за ствол дуба и встала на колени. Тут она услышала испуганное ржание лошади. Кэссиди поднялся, размахивая руками, стараясь сохранить равновесие. Лорел видела собственными глазами, как земля вздувается и бугрится под ним. Она закричала и крепко прижалась к спасительному дереву. Трещина ползла подобно гигантской змее, разрезая пробудившуюся твердь. Кэссиди долго смотрел как зачарованный. А когда бросился бежать, было уже слишком поздно. Земля разверзлась и поглотила его. Потом выровнялась, словно ничего и не было. Осталась только трещина.