Если у меня тебя заберут
Шрифт:
– Это почему?
– Потому что ты моя. И я не хочу, чтобы ты травила себя этой дрянью.
Я начинаю смеяться. Он даже не представляет, о чем говорит.
– В моей жизни столько дряни, Чиж. Если ее убрать, то ничего и не останется…
Чиж ни на секунду не сводит с меня напряженного взгляда.
– В твоей жизни с этого дня не будет места ни для какой дряни. У тебя будет все самое лучшее, ты поняла? – он обхватывает ладонями мое лицо, всматривается в мои глаза. А я понимаю, что дышать не могу. Слишком много эмоций. Страшно поверить. Если что-то пойдет не так –
На глазах выступают слезы.
– Почему? – слетает на выдохе.
Он стирает пальцами влажные дорожки с моих щек, его губы кривит улыбка.
– Потому что ты моя. И теперь тебе не нужно не о чем беспокоиться…
– А вывезешь? Такую, как меня? Не проще ли мутить с подобной Ане. Беспроблемной…
Прищурившись, притягивает к себе. А когда его губы практически касаются моих, он выдыхает.
– Хватит бегать. Отпусти уже все дерьмо и просто будь рядом…
Я киваю, а Чиж целует меня так, словно от этого поцелуя зависит его жизнь. И я понимаю, что больше не хочу сопротивляться, не хочу отгораживаться. Я позволю этому случиться, я хочу хотя бы раз в жизни поверить в чудо. А почему бы и нет?
***
Он всю дорогу загадочно улыбался. То ли тому, как сильно я обливалась слюнями по его тачке, с интересом рассматривая каждую деталь салона, то ли просто я кажусь ему смешной. Чиж перестал это делать, только когда я сделала ему замечание.
– Может, лучше сейчас забрать твои вещи? А потом уже к деду наведаемся? – Чиж берет мою ладонь и подносит ее к губам.
По коже бегут мурашки от столь незатейливой нежности. На моем лице снова дебильная улыбочка.
– Я волнуюсь за деда. Два дня у него не была…
Чиж кивает. Я смотрю на то, как уверенно он ведет машину только одной рукой, смотрю на напряженные мышцы его крепкой шеи, смотрю на его красивый профиль и внутри будто цветок распускается, щекоча меня своими лепестками. Непривычное, но завораживающее ощущение. И я впитываю его по капельке, желая запомнить.
Чиж паркуется у калитки, мы выходим на улицу. И как только мы заходим во двор, сердце тут же бухает куда-то вниз. Я вижу дедушку. Он в дальней стороне двора лежит на траве. Срываюсь к нему. Слышу, как Чиж бежит сзади. Подбегаю, а мыслями молю, чтобы живой был.
– Дедуль, – я беру его за лицо. Глаза открыты, выдыхаю. Живой!
Дедушка хватается костлявыми пальцами за мои предплечья. Тут же подбегает Чиж и помогает мне его поднять.
Мы ведем деда в дом, укладываем в кровать. Чиж рядом и выглядит таким же взволнованным. Я бегу на кухню за тонометром, а когда захожу обратно, дедушка уже сидит. Смотрит строго на стоящего рядом Чижа.
Игнорирую его недовольство, устраиваюсь на матрац.
– Дедуль, надо давление померить.
– Не надо, – отталкивает тонометр вместе с моей рукой. – Поскользнулся я, краску разлил и упал. Как раз ты приехала.
– Дед, ну я же говорила тебе, что не надо без меня красить. Ну зачем полез?
– И что мне теперь ждать тебя неделями? А забор ободранный, люди ходят, смотрят, думают, что здесь алкаши какие живут, а не приличные люди.
Я выдыхаю. Бурчит, значит, действительно
– Дед, познакомься, это Ваня. Мой… друг.
Чиж недобро прищуривается. Я пожимаю плечами. Ну не поворачивается у меня язык представить его дедушке женихом. Чиж протягивает руку деду.
– Иван, я люблю вашу внучку с третьего класса, – выпаливает махом, а я с головы до ног краснею.
Дедуля пожимает ему ладонь, при этом сильно стискивая ее. Мне хочется рассмеяться. Уже старый совсем, а замашки все те же.
– Анатолий Филиппович. Это хорошо, что любишь… – произносит задумчиво, не сводя с него взгляда. – А где учишься или работаешь?
– Дедушка, – цокаю. – Ты давай отдыхай, я пойду покушать нам сделаю. А потом и забором твоим займусь.
Дед послушно кивает. Только вот Ваню не отпускает от себя. Так что на кухню я отправляюсь в гордом одиночестве.
Приготовив омлет, поджариваю колбасу и режу салат. В огороде срываю свежую зелень. Когда прохожу обратно в дом, замечаю этих двоих. Они уже подле забора. Чиж красит, а дедуля сидит рядом, что-то рассказывает.
Решаю накрыть стол на улице. Сервирую его и зову кушать.
Дедушка весь завтрак вспоминает свою молодость и годы службы в армии. Чиж слушает его, с аппетитом поедая приготовленное мной. А мне так дивно смотреть на все это. Еще вчера я даже представить не могла, что Ванька будет сидеть с нами, что будет обнимать меня украдкой под столом, дабы не видел дед. Я покосилась на него. Чиж выглядел сейчас совсем иначе: улыбка на его лице была такой лучезарной, а глаза добрыми. Сейчас я увидела в нем снова того мальчишку, решившего проводить меня из столовой обратно в класс. Потому что я потерялась и упустила своих ребят. Стояла и заливалась слезами, пока он не спас меня. Вот так просто протянул свою ладонь и повел меня наверх. А я и пошла, доверившись ему. Я всегда ему доверяла без оглядки. От того, может, что влюбилась.
– Может, по сто грамм? У меня отличная настойка есть, – дед потирает руки. А я закатываю глаза.
– Дедушка, ну еще утро.
Чиж улыбается, подмигивая ему.
– Ален, сгоняй в погреб, принеси.
– Дед, ну ты даешь! А вдруг плохо станет?!
Он осекает меня строгим взглядом.
– Я что тебе сказал, старших слушай!
Бурча себе под нос, отправляюсь в погреб. Ставлю перед ними стопки и наполняю их алкоголем.
– Все, дедуля. Больше нельзя… – остальное прячу.
Дед отмахивается, чокаясь с Чижом.
– Забор к вечеру готов будет, дед Толь. Пацанов пришлю, за час все сделают.
– Мне не за час надо, хорошо надо. А то знаю я, как они сделают.
– Ты не переживай, они ответственные у меня. Все красиво будет.
Чиж прижимает меня к себе.
– Ляль, ты, оказывается, очень вкусно готовишь.
Я смущенно опускаю глаза в пол. У Чижа начинает звонить телефон. Мы с дедулей удивленно смотрим, как он достает из-за пояса мобильный. Никогда не видела так близко эти штуки. У нас только стационарный. Извинившись, Чиж отходит в сторону.