Если вчера война...
Шрифт:
Полковник, не ожидавший что долгожданная аудиенция завершится столь быстро, разочарованно сморгнул, однако дисциплинированно двинулся к двери. В сопровождении переводчика, разумеется. Хотя вряд ли этот двухметровый здоровяк с холодными серыми глазами был только переводчиком.
— Постойте, — несмотря на то что перевод запоздал на несколько секунд, Штайн отчего-то прекрасно понял, что именно сказал Сталин. — Совсем забыл, наверное, память подводит. Вы ведь интересовались судьбой ваших родителей? Что ж, советское руководство всегда старается помогать людям в трудной ситуации, господин полковник.
Сталин протянул ему тощую папку из грязно-серого картона:
— Вот, ознакомьтесь на досуге. Здесь несколько свежих фотографий и кое-какие
Сорокадвухлетний Михаил Ильич Кошкин приподнялся на больничной постели, приветствуя зашедшего в палату майора госбезопасности. Мартовский испытательный пробег до Москвы дорого стоил уже в те дни больному конструктору, однако в последние несколько недель дела явно пошли на поправку. Возможно, причиной было то, что его совершенно неожиданно перевезли самолетом в московскую больницу, возможно, уколы какого-то экспериментального, судя по случайно подслушанным фразам врачей, чудо-препарата, но сейчас, на исходе августа, он определенно чувствовал себя куда лучше. И с радостью ждал каждого нового посещения «куратора» из НКГБ. Ждал, поскольку тот приносил с собой не только столичные новости и свежие газеты, но и весьма неожиданные технические задания.
Например, это, последнее: можно ли установить на базе разработанного им танка — нет, не экспериментального «А-32», а уже пошедшего в серийное производство «Т-34» — башню увеличенного объема на три человека с пушкой калибром 85—100 миллиметров. При условии, что масса нового танка не превысит тридцать пять тонн, а броневая защита будет усилена. Поначалу он встретил предложение в штыки, но после бессонной, к возмущению лечащего врача, ночи по нял — можно. Расширить погон, поскольку созданная под его руководством база вполне позволяет установить сварную, а лучше литую башню соответствующего объема, благо чертежи, точнее, черновые эскизы, сделанные явно не профессионалом, уже имелись, и все. Ходовая с пятью опорными катками и пятисотсильный дизель В-2 вполне выдержат и не такую нагрузку, разве что стоит ввести торсионы вместо подвески Кристи.
Кошкин с трудом представлял, зачем Красной Армии нужен танк со столь мощным вооружением и броней, но держал свои сомнения при себе — в конце концов, командованию виднее. А в том, что командование в курсе всех касающихся нового танка дел, он нисколько не сомневался: со многими замечаниями по невысокой надежности нынешней тридцатьчетверки он согласился, что называется, с ходу. Как и с тем, что Вермахт уже во времена польской кампании массированно применял самоходные артустановки, как противотанковые, так и поддержки пехоты, которых в РККА не было вовсе. А база «Т-34», как указывал некий неназванный «источник», идеально подходила для установки в бронированной боевой рубке закрытого типа хоть противотанковой пушки в 85 или 100 миллиметров, хоть гаубицы калибром аж до ста двадцати двух. В общем, было о чем подумать. Правда, несколько смущали сроки: складывалось впечатление, что кто-то в руководстве наркомата обороны знает, когда именно им понадобится каждая новая модификация танка.
К концу сорок второго «тридцатьчетверка» должна была обзавестись новой башней и пушкой в восемьдесят пять миллиметров, а к началу сорок четвертого и вовсе должен был быть готов новый танк — с поперечным расположением двигателя, низким силуэтом без люка механика-водителя в лобовом листе и с как минимум стомиллиметровой пушкой. Танк предполагалось
И, честное слово, Михаил Ильич уже видел этот танк. Пусть пока только в своих смелых фантазиях, но видел …
— А я говорю, очень даже хорошо влезет. — Геманов категорично потряс головой. — Погон расширим новую башню сварим или отольем и всунем. «Д-5Т» шикарно вставала, и «С-53» влезет, поскольку она лучше. Нет, ну сначала нужно, конечно, казенник уменьшить и ход отката. Не верите? У товарища Сталина спросите, он знает.
Сидящий во главе стола Иосиф Виссарионович лишь усмехнулся, окутавшись клубами табачного дыма, и махнул рукой: мол, продолжайте, товариш Геманов. Благодаря стараниям наркомвнудела он уже знал, что разговорчивый старший сержант не испытывает особого пиетета даже к народным комиссарам. А тут перед ним были в основном конструкторы, пусть даже и занимающие на своих предприятиях достаточно высокие посты.
— По большому-то счету, корпус и вовсе менять не придется, только погон расширить и всобачить, гм, ну, то есть установить на нем новую башню с новой пушкой. Мы ведь Курскую дугу чудом выиграли, фрицы нас с полутора километров били, а мы в лучшем случае с полукилометра. Ну а про надежность машин тут и без меня много сказано было. Работать надо. Эх, был бы жив Кошкин, он бы меня понял!
— Товарищ Кошкин жив и в курсе всех ваших выкладок, товарищ старший сержант, — неожиданно подал голос Сталин. — Спасибо нашим новым экспериментальным лекарствам. Мы ознакомили его с вашими мыслями, и он во многом согласен. Надеюсь, в самое ближайшее время его здоровье позволит вам встретиться и обсудить насущные проблемы советского танкостроения. Вас, товарищи, — Сталин строго оглядел замерших представителей танкостроительных заводов, — это тоже касается. Мы сегодня уже много говорили, поэтому давайте заканчивать. Через три месяца я жду результатов. Три месяца, товарищи, и ни днем больше. К концу января «Т-34» должен иметь новую башню на трех человек, нормальную систему вентиляции, командирскую башенку кругового обзора, новую коробку передач, радиостанцию и 76-миллиметровую пушку с длиной ствола от сорока до пятидесяти калибров. Новый танк должен стать самым мощным и надежным танком в мире, и от имени Коммунистической партии и советского народа я буду лично следить за этим. Все свободны, товарищи.
В сталинском кабинете было как никогда накурено, хотя обычно Вождь позволял курить в своем присутствии лишь нескольким наиболее верным и старым товарищам по партии. За столом для заседаний разместились народный комиссар обороны Тимошенко, председатель комитета обороны Ворошилов и глава НКИД Молотов. Ни наркомвнудела, ни главу военной разведки Сталин на заседание не пригласил: и с тем, и с другим он и так встречался едва ли не ежедневно. Не было среди присутствующих и Анастаса Микояна — Сталин уже знал о некоторых подробностях политической жизни этого «кремлевского долгожителя», в свете чего шутливая рифма «от Ильича до Ильича без порока и паралича»2 ныне имела все шансы никогда не появиться. Судя по заполненным пепельницам, разговор продолжался уже не первый час. Сейчас говорил Сталин:
— Итак, товарищи, теперь вы не только видите, в каком мы сложном положении, но и понимаете, надеюсь, отчего я не поставил вас в известность раньше. Зато сейчас я могу с уверенностью заявить, что никаких сомнений в реальности происходящего больще испытываю. Да, собственно, вы и сами все видел и обо всем читали. Вячеслав Михайлович, — обратился он к Молотову, — я тебя не тороплю, конечно, но постарайся все же поскорее подготовить свои выкладки предложения по нашей дальнейшей внешней политике и необходимым дипломатическим шагам. Особое внимание прошу обратить на возможность если не избежать, то хотя бы оттянуть начало войны. С учетом позиций Англии, САСШ и стран — союзников Германии, конечно.