Если веришь

Ханна Кристин

– Еще я люблю пончики с яблоками, – признался Джейк.

Расе покачал головой:

– Тебе на роду написано жить на ферме с яблоневым садом.

– Думаю, что на нашей ферме, – улыбнулась Мария. Слова Расса вызвали у нее бурю эмоций.

Джейк посмотрел на Марию и перестал улыбаться. Ей даже показалось, что в глазах мальчика блеснули слезы.

– А мне больше негде жить.

Мария положила нож и вытерла руки о передник.

– Здесь для тебя всегда будет дом, Джейк. Надеюсь, ты знаешь. – Она взглянула на Расса и добавила: –

Ты нужен нам. Становится холодно, и я подумала о том, что тебе пора перебираться в дом, в гостевую комнату на первом этаже.

– Спасибо. С большим удовольствием. – Все трое замолчали.

Но тут входная дверь снова скрипнула и с шумом закрылась, послышался стук каблуков по деревянному полу.

– Господи, – услышали они голос Бешеного Пса, – неужели опять оладьи с яблоками?

При виде Бешеного Пса, стоявшего в небрежной позе на пороге кухни, сердце Марии наполнилось тихой радостью. Его появление повторялось каждое утро. Она боялась даже подумать о том, чтобы спросить его, чувствует ли он здесь свой дом. Надо довольствоваться тем, что пока они вместе.

– Ты слишком балуешь ребенка.

– Если бы ты сказал, какое у тебя любимое блюдо, я бы и тебя баловала, – отозвалась Мария.

– Как насчет того, чтобы плеснуть мне немного текилы? – с вызовом спросил он.

Расе фыркнул:

– Еще один блинчик с яблоками – и я, пожалуй, присоединюсь к Бешеному Псу.

– А я их люблю, – сияя, провозгласил Джейк. Бешеный Пес направился к Марии. Она слышала каждый его шаг. Ее сердце начало бешено колотиться, дыхание участилось. Их взгляды встретились. В его глазах она увидела тщетно скрываемый огонь страсти и поняла, что в них отражается точно такой же взгляд ее глаз.

Она быстро отвернулась, испугавшись, что Расе все увидит. Ей все труднее стало скрывать свои чувства, которые она питала к Бешеному Псу. Они уже несколько раз спали вместе после той первой ночи. В поисках уединения они рыскали по ферме, как нашкодившие подростки. Но сколько бы раз он ни любил ее, ей хотелось еще и еще.

Желание стало постоянным чувством. Каждый раз, когда он смотрел на нее, у нее замирало сердце, когда прикасался – ей казалось, будто она тает.

Он подошел к ней сзади, и она ощутила тепло его тела.

– Доброе утро, Мария, – прошептал он.

Она зажмурилась, борясь с желанием прислониться к нему и позволить ему обнять себя.

– Доброе утро, мистер Стоун.

– Я тут подумал, мисс Трокмортон... – со смехом вымолвил он.

– Да, мистер Стоун?

Он наклонился еще ниже, так что от его дыхания зашевелились легкие завитки волос у нее на шее.

– Я сегодня вечером свободен, – прошептал он так тихо, что, кроме нее, никто не мог его услышать. – Опять.

Она обернулась. Его глаза горели. Боже, как ей хотелось поцеловать его. Прямо здесь, на кухне, в присутствии отца и Джейка.

Она старалась выглядеть невозмутимой, но у нее дрожали колени.

– Сегодня, –

одними губами ответила она.

– У реки становится чертовски холодно, – шепнул он.

– Я постараюсь избавиться от Расса и приду к тебе. – Расе посмотрел на них и спросил недовольно:

– О чем вы там шепчетесь?

– Ни о чем, Расе. Мистер Стоун просто просил... дать ему мой рецепт приготовления кофе.

Бешеный Пес отошел от Марии и подтвердил:

– Да, Расе, я везде стараюсь узнать новый рецепт. У меня такое хобби.

Наступило короткое молчание, а потом все четверо разразились веселым смехом.

Мария подняла плетеную корзину с бельем. Повесив ее на руку, она взяла коробку с шитьем и вышла из дома.

На крыльце она остановилась полюбоваться красками ранних сумерек. Возле оранжереи Бешеный Пес обучал Джейка приемам кулачного боя. В воздухе раздавались смачные звуки ударов, которые они наносили друг другу.

При виде удалой парочки по телу Марии разлилось тепло. Ничего лучшего, чем видеть ее мальчиков, боксирующих друг с другом, она и представить себе не могла.

Ее мальчики. На какое-то мгновение она позволила себе вообразить, что они на самом деле ее мальчики: Джейк – ее сын, а Бешеный Пес – ее муж, а все они – одна семья.

Она попыталась отогнать глупую мысль, но у нее ничего не получилось. Последние дни осени просто волшебны, они рождали несбыточные мечты. Она почти верила в то, что дни счастья никогда не кончатся.

– Садись сюда, Мария.

Только сейчас она заметила сидевшего на качелях Расса.

– Добрый вечер, Расе.

Он подвинулся, давая ей место. Боже, как же давно она не сидела с отцом на качелях. Ее сердце сжалось от боли, от желания сесть рядом с ним.

– Когда-то тебе нравились качели. Я соорудил их для тебя. Помнишь?

Не выпуская из рук корзинки и коробки с шитьем, она села на качели. Они заскрипели точно так же, как когда-то в детстве.

Они немного посидели молча, а потом Расе начал медленно их раскачивать. Вверх – вниз, вверх– вниз... Они как бы возвращали Марию в детство, где не существовало еще ни сердечной боли, ни потерь. Несколько минут все происходило так, как бывало когда-то...

Не хватало только одного. Мамы...

Мама могла сидеть на качелях часами. Она чинила брюки мужа, штопала носки дочери. И смеялась. Она всегда смеялась.

– В чем дело, Мария? – тихо спросил ее отец.

Она вытащила из корзинки пару заплатанных брюк Джейка и так долго и пристально на них смотрела, что у нее заболели глаза. Она не сразу ответила отцу – просто не могла. Ей стало так грустно.

– Мария? – Расе почти прошептал ее имя. Неожиданно, сидя на качелях рядом с отцом, она почувствовала какой-то кратковременный приступ смелости. Повернувшись к нему и зная, что он увидит в ее глазах боль, она спросила: