Если верить в чудеса
Шрифт:
Ее глаза все еще были закрыты, лицо бледное. Он взял ее руку и вложил в нее прохладное, влажное полотенце.
– Прижми его к глазам, милая.
– Ох, Трэвис, ты не должен…
– Это мой долг, – нарочито серьезно ответил он, – как бойскаута. Могу всю клятву повторить, если хочешь.
Она робко рассмеялась. Ее сердце переполнилось радостью.
– Ты был бойскаутом? Серьезно?
– Ну, не совсем… У нас с братьями были свои представления об этом.
«Говори, –
– Кроме того, мистер Ротвейлер, лидер бойскаутов, нас ненавидел.
– Его звали не Ротвейлер!
Хорошо. Отлично. Она слушала, обращала внимание на его глупые шутки. Таблетка и компресс работали.
– Почему ты такая умная, Дженни? Его звали Ботуайлдер. Проще было звать его Ротвейлером.
– И он вас ненавидел?
– Да, видишь ли, мы перевернули его туалет во дворе.
Дженни застонала от боли. Все внутри Трэвиса перевернулось. Он взял ее на руки. Она крепко обхватила его шею.
– Сейчас ни у кого уже нет туалетов во дворе, – вяло произнесла Дженни.
– А вот у Ротвейлера был, – бросил Трэвис по дороге в спальню. – Он жену и всех девятнадцать своих детей заставлял им пользоваться.
Снова – мягкий, нежнейший смешок. Снова захотелось подпрыгнуть от восторга.
– Не девятнадцать, – сквозь зевоту сказала она.
– Ладно, не девятнадцать. Восемнадцать.
Он аккуратно уложил ее на кровать.
Трэвис выключил лампу. Рассветало, и комната приобрела нежнейший оттенок серого.
Дженни была нагой и прекрасной, но лишь сейчас он заметил, как в ней грациозно сочетались сила и уязвимость.
– Трэвис, – прошептала она.
– Я здесь, Дженни.
– Спасибо…
И она уснула.
Посмотрев на нее минуту, Трэвис взялся за свои вещи…
Но он не хотел уходить. Он не собирался ее оставлять.
Она нуждалась в нем!
Трэвис отложил одежду. Приподнял одеяло и лег вместе с ней.
Дженни вздохнула во сне и прижалась к нему так, будто они всю жизнь спали вместе.
Он сжал ее в объятиях. Поцеловал в лоб.
И провалился в глубокий сон.
Глава 8
Солнечный свет ослепил Трэвиса. Простонав, он перевернулся на живот.
И едва не выпал из кровати.
Трэвис резко раскрыл глаза. Узенькая комната. Узенькая кровать. Узенькое окно. Где он и что происходит?
Ну конечно! Дженни. Он привез ее домой, и они занялись любовью. Это было невероятно!
Затем она была так больна… Эта мигрень…
– Дженни, – окликнул он, вскакивая.
Он остался на ночь,
Он двинулся к двери. Черт, он же совсем голый!
– Одежда, – прошептал он, оглядывая комнату в поисках своих вещей, отброшенных им в сторону ночью.
Здесь. На комоде. Аккуратно сложенные в стопку.
Он взял лишь брюки, быстро натянул их, застегнул ширинку, но не стал утруждать себя застегиванием пуговицы. В таком виде Трэвис и отправился на поиски Дженни.
Она была в малюсенькой кухне. Стояла к нему спиной. На ней была огромная футболка, волосы распущены, длинные ноги голые, обуви на ней не было.
Дженни выглядела как только что проснувшийся человек. И Трэвис захотел взять ее в объятия и унести обратно в постель.
– Черт, – прорычал он, – куда ты делась?
Дженни обернулась. Она держала кружку в руке.
Судя по соблазнительному запаху, наполнившему всю комнату, она только что налила кофе.
– Трэвис! Ты меня напугал…
Он пересек всю комнату тремя шагами и прижал ее к себе. Дженни невольно наклонила кружку, и кофе пролился прямо на его ноги, но ему было наплевать!
– Я решил, с тобой что-то случилось.
– Нет, я в порядке. Я думала, кофе будет хорошим…
Он поцеловал ее и почувствовал вкус кофе, сливок и сахара.
Когда-то в Париже он привычно начинал день глотком шампанского, в Севилье – с чашечки горячего шоколада. Но никогда в жизни он не начинал жизнь с чего-либо слаще поцелуя Дженни…
Когда он наконец прервал поцелуй, ее глаза сияли, а губы мягко блестели влагой.
– Я соскучился, – сказал он до того, как подумал. – Просыпаться в одиночестве не входило в мои планы.
Она улыбнулась. И покраснела.
Ему нравилось, как она краснела. Это было одновременно сексуально и невинно. Он гадал: неужели он и правда был первым мужчиной, в чьих объятиях она засыпала? Ведь если он и был первым мужчиной, занявшимся с ней любовью, это вовсе не значило, что у нее совсем не было опыта отношений.
Черт! Куда несла его ревность? Ему приходилось напоминать себе – сам он вовсе не старомоден в вопросах женщин и секса…
Но почему он постоянно думал о Дженни, как о своей любимой? Он провел с ней всего две ночи. За такой короткий срок даже любовниками официально не станешь.
Внезапно кухня стала еще теснее, чем была.
Он выпустил ее из объятий, прокашлялся и прошел к полке над плитой, где на небольших крюках висели кружки.
– Отличная идея, – сказал он отрывисто. – Кофе приготовить.