Если враг не сдается
Шрифт:
— Час, Игорь, час. В половине шестого жду тебя в своем кабинете. Расклад такой: досыпать будешь в землянке. Жить будешь плохо — но не долго.
— Не понял. — Старший сержант приподнялся на локтях и прищурил на ротного припухшие веки. — С какого это?..
— С такого... — Капитан и сержант были почти ровесниками, их не связывала тесная дружба, тем более интересы: сейчас у Миротворца, «спустившегося с гор», основной интерес — портить местных девок, при случае бить морды их парням.
Парень дослуживает, размышлял капитан Шаров. Уволится он в числе первых — в этом сомневаться не приходилось, и ротный махнул на него рукой,
И от командира части полковника Кондратова ротный получил отмашку: мол, не трогай генеральского отпрыска. Что переводилось немного иначе: «Не связывайся, иначе говна потом объешься».
Как ни странно, ни своим разнузданным характером, ни поведением Миротворец не влиял на курсантов. Про него в курсантских кругах просто гуляли легенды, словно Мельников сам ходил в заместителях основателя ВДВ «дяди Васи» Маргелова и... геройски почил. Не погиб, а именно почил. Спокойно так, не мучаясь.
— С такого, — повторил капитан. — Сегодня ты вместе с группой товарищей, — с выражением выговорил Шаров, — идешь готовить учебные базы. Намечается простенькое мероприятие с двумя неизвестными: есть группа условного противника и есть группа, которая жаждет обезвредить ее. Лес, свежий воздух, быстрый ручей, автоматы Калашникова, ножи выживания. Что еще нужно для счастья?
— А товарищи без меня не могут подготовить учебные базы?
— Без тебя — нет. Они, секс-символ ты наш, не могут без тебя. Вот в землянке ты им и расскажешь, кто тебе драил шпиндель этой ночью.
— Слушай, товарищ капитан, я, в натуре, не выспался. И вообще, если говорить прямо, я бы выбрал для себя работу попроще. Пошли кого-нибудь другого — Ротвейлера или Упыря, ну?
— Вышеназванные тобой товарищи включены в состав группы условного противника, потому не могут сами для себя готовить и обустраивать базы, им еще нужно будет их найти. Тот же Упырь забыл, когда последний раз был там.
— Когда они уходят? — быстро спросил Мельников, находя выход.
— Завтра.
— Я с ними, понял? Включай и меня в список. А сегодня дай мне поспать.
— Всё?
— Всё.
Мельников демонстративно укрылся с головой и фальшиво захрапел. Что делать, ради нескольких часов сна он жертвовал несколькими сутками, которые ему предстояло провести в полевых условиях. Воистину — час сегодня равен двум часам завтра, как сказал кто-то из великих.
— Тебе не в спецназ, в санбат надо было идти, — насмешливо заметил капитан.
— Почему? — раздался приглушенный голос из-под одеяла.
— Эмблема у медиков как раз для тебя: хитрый, как змей, и выпить не дурак.
Капитану Шарову в это утро не спалось, до подъема оставалось достаточно времени, и Андрей решил скоротать его в закрытом тире, расположенном в полуподвальном помещении вещевого склада. Из сейфа ротный прихватил трофейный «М1911» — зависть многих офицеров и сержантов учебки, особенно — прапорщика Седова и Миротворца. Во время одной из последних зачисток он положил «духа», у того оказался реликтовый пистолет. Уникальный в своем, роде, знаменитый «М1911» «Covernment», изобретенный Джоном Браунингом и изготовленный фирмой «Соlt» в чале прошлого века. По виду он напоминал «ТТ», а в надежности и простоте в работе не уступал современным образцам пистолетов, даже по некоторым параметрам превосходил их. До сих пор
Встав у огневого рубежа — до мишени 25 метров, Андрей взял пистолет в правую руку, ощутив его привычную тяжесть, в какой-то степени благородную («Может, оттого, что в начале прошлого века его держал российский офицер?» — как-то задался вопросом Шаров), которая «придавливала» руку, не давала ей дрожать, не утомляла и не ухудшала стрельбу.
В руке пистолет лежал удобно. Он имел несколько тонкостей, например, в самом «критическом» месте хватки — это сгиб между большим и указательным пальцами — плотное соединение руки с оружием обеспечивалось деталью, которая ко всему прочему оберегала руку от работающего затвора и служила автоматическим предохранителем. Хорошо изучив этот пистолет, Андрей знал: стоит хоть немного ослабить хватку, и подпружиненная деталь тут же заблокирует ударно-спусковой механизм.
Большой палец лег на спицу курка, взводившегося туго, но плавно; он со щелчком встал на боевой взвод. И еще одна тонкость: в этом пистолете использовался ударно-спусковой механизм типа SА (одинарного действия), а это означало, что для первого выстрела надо взвести курок вручную (если патрон уже находится в стволе) или передернуть затвор, который сам и взведет курок. При обратном же движении он досылает патрон в патронник. А при последующих выстрелах всё произойдет автоматически. Был бы «М1911» табельным оружием, капитан для увеличения боеготовности носил бы его со взведенным курком и поставленным на предохранитель. На этот случай есть даже особый термин для обозначения такой манеры использования этого оружия: «позиция номер один», или «соскеd & lоскеd» (взведено и поставлено на предохранитель). Конечно, при этом снижается срок службы боевой пружины, однако в некоторых случаях это может быть оправданно.
Прицелившись, Андрей нажал на спусковой крючок и в очередной раз отметил самый большой недостаток этого оружия — «сухой» спуск с коротким ходом спускового крючка без предупредительного (более легкого) хода. Профессионалы называют это «обычной загрубленностью армейского пистолета».
Стреляя, капитан словно разговаривал со своим оружием, машинально отмечал тугой затвор, сильную, однако хорошо направленную отдачу, которая тугой волной буквально накатывает на руку, давит на плечо, но гасится весом стрелка. Пистолет «забрасывает» наверх влево, но опять же не так сильно, и при невысоком темпе стрельбы отдача не ухудшает результатов.
Второй выстрел... Третий... Четвертый... Стреляные гильзы сорок пятого калибра летели по непривычной траектории — наверх-направо-назад — и шлепались за спиной. Внушительного размера пробоины в мишени были видны прямо с огневого рубежа.
Ни капитан Шаров, ни кто-либо другой не мог предположить, что этот уникальный пистолет попадет в чужие руки и сыграет свою роль в кровавой драме...
Глава 4
Рельефно-точечный шрифт