Если вы не влюблены
Шрифт:
– Видала, как излагает? Учитывая вновь открывшиеся обстоятельства… Тебе надо держаться за этого парня, Таня.
– Тихон, ты уже надоел со своей меркантильностью! – в сердцах бросила та. – Прямо лучше всех знаешь, как правильно жить! А сам вон уже три раза разводился.
Она так расстроилась из-за Щеглова, что забыла о политкорректности. Однако Рысаков вовсе и не думал обижаться.
– Вот именно, что лучше! – с чувством заявил он. – Каждая женщина, как скульптор, обтесывает своего мужчину. Поэтому чем больше жен, тем лучше результат.
Регина Брагина, которая
– Тебя, Тиша, твои три жены стесали до обмылка.
Кровь бросилась Тихону в лицо. Он сделал глубокий вдох, долго думал, что бы такое ответить, и Регина, так ничего и не дождавшись, состроила ему потешную рожу. Тогда Тихон выдохнул и нелогично заметил:
– Поистине, женщины произошли от обезьян.
– Вот именно, – парировала Регина. – Труд сделал нас людьми. А вы, дармоеды, как были обезьянами, так и остались.
Официантка, которая как раз подошла к ее столику, закатилась от смеха.
– Если вы подеретесь, – свирепо сказал Будкевич, я вас брошу тут всех к чертовой матери и уеду в Москву!
Было ясно, что он на пределе, и в другое время Таня была бы рада его успокоить… Но только не теперь. Она отделалась от обоих своих спутников и отправилась в номер, рассчитывая немного побыть в одиночестве и все хорошенько обдумать. Однако не тут-то было. Едва она переступила порог, как Дворецкий шагнул ей навстречу из глубины комнаты и больно схватил за запястье.
– Тань, тут такое дело, – сказал он деревянным голосом. Глаза у него из ярко-зеленых превратились в темные и тусклые. – Я, знаешь, одну штуку узнал. Она тебе не понравится.
– Про Таранова? – испуганно спросила Таня и прижала руки к груди.
Этот жест выдал ее с головой, хотя Дворецкий и так уже давно все понял. Понял, что для Тани он навсегда останется исключительно другом. Но именно сейчас он вдруг осознал, что больше не огорчается по этому поводу. В последнее время его отношение к ней тоже претерпело изменения. И он даже мог сказать точно, когда эти изменения начались. Это было перед самыми гастролями. Он приехал в театр, чтобы вновь уговаривать Таню выйти за него замуж, и тогда в первый раз столкнулся с Белиндой…
– Нет, не про Таранова, – покачал головой Дворецкий. – Про Будкевича вашего.
– Да ну тебя, – резко бросила она. – Ты меня напугал. А что не так с Будкевичем?
– Помнишь, я вчера спросил, нет ли у кого из труппы родственников в Приозерске, Ордынске или, на худой конец, Перегудове?
– Ну?
– Мне не понравилось, что вместо ответа ваш Алик схватился за сердце. Так всегда поступает моя тетушка, когда не хочет отвечать на неприятный для нее вопрос. Чтобы отвести разговор от опасной темы, она мгновенно придумывает себе какую-нибудь болезнь. Пока все над ней квохчут, забывают, о чем шла речь.
– У меня от страха уже живот схватило, – призналась Таня. Прошла в комнату и села на диван, предоставив Дворецкому возможность ходить перед ней взад и вперед.
– Так вот. Я сразу понял, все эти головные боли Алика неспроста, и решил сам ответить на свой вопрос. А именно – есть ли у
– И что в этом такого страшного? – спросила Таня, нервно постукивая ногой по полу. – Возможно, Алик потому и привез сюда антрепризу, что места эти ему знакомы, у него тут интересы…
– Ты сначала дослушай, – перебил ее Дворецкий противным нравоучительным тоном. – Дело в том, что я попросил ребят проверить, не связан ли Наумкин хоть как-то с нашими убийствами. И знаешь, что выяснилось? Что в записной книжке Романчиковой есть номер его телефона. И в записной книжке Заречного номер тоже нашелся. Здешние оперативники быстренько выяснили, что и мэр города Перегудова, и знаменитый писатель неоднократно обращались к Борису Леонидовичу за консультациями. И Романчикова, и Заречный были коллекционерами!
– А что коллекционировали? – возбужденно спросила Таня.
– Картины. У меня пока не было времени узнать подробности, но информация эта мне не нравится.
– Мне тоже, – призналась Таня. – Однако согласись, это ведь может быть простым совпадением.
– Несколько месяцев назад господин Наумкин перенес инсульт и слег. Племянник приехал к нему в Ордынск и взял его под свое крыло.
– Алик очень добрый, если ты не заметил, – запальчиво ответила Таня, однако Дворецкий проигнорировал ее эмоции и деловито продолжал докладывать.
– Я попросил потрясти ближайшее окружение Романчиковой и Заречного и выяснить, не было ли у этих двоих в последнее время каких-нибудь приобретений. Вдруг кто-то из них обращался к Наумкину с просьбой оценить экспонаты для коллекции? Или, может быть, они обращались к нему оба… Еще ребята навестят самого господина Наумкина, попробуют поговорить с ним.
– И в чем же конкретно ты подозреваешь Алика? – с вызовом спросила Таня.
– По-моему, версия напрашивается сама собой, – оживился Дворецкий. – Смотри, что получается. Романчикова и Заречный приглашают Наумкина для того, чтобы оценить какие-то произведения искусства. Допустим, он видит, что это очень, очень дорогие вещи, но ни мэрше, ни писателю об этом не говорит. И решает провернуть операцию по изъятию ценностей у их хозяев. Разве это не похоже на правду? Возможно даже, у него есть человек, готовый выкрасть эти ценности. Наумкин пообещал ему куш, подготовил операцию и начал действовать…
– А потом его хватил инсульт! – воскликнула Таня, против воли включаясь в игру.
– Вот именно. Тогда он вызвал племянника и передал дело в его руки. Итак, что предпринимает Будкевич? Он выбирает для своей антрепризы удобный маршрут, который проходит по нужным ему городам. Кстати, – спохватился Дворецкий. – Возможно, есть еще и третий человек, у которого дядя с племянником задумали украсть какое-нибудь полотно. И живет этот человек здесь, в Приозерске. Просто его еще не убили, и мы о нем ничего не знаем.