Если я буду нужен

Шумара Елена

Андрей и Лиля Пименовы

Написано было женским почерком, видно, Лиля Пименова это и сочинила. Причем сочинила в том году, когда мне исполнилось шесть. Сглотнув, я нащупал выключатель, и на открытку вылилась лужа света. Отправителем значился Андрей Семенович Пименов, проспект Крылова, десять, квартира пять. Получателем – Хасс Павел Петрович, проживающий по нашему адресу.

– Ты

ведь этого хотел? – Мать смотрела на меня ласково.

– Да, спасибо. – Я погладил ее по плечу.

В тот год, когда мне исполнилось шесть, мы почти так же стояли в коридоре. Она – на коленях, а я на тощих маленьких ножках. Терлись носами, держались за руки. В комнате, совсем рядом, цедил холодное пиво Хасс. Цедил и кричал:

– Что вы там шепчетесь? Устроили маевку! К чер-р-р-товой матери разгоню!

Новый, песочный человек не кричал ничего. Затаившись в той же комнате, он ждал, когда я наконец уйду и оставлю их в покое.

Большой черный кот терся о мои ноги, пачкал штанины шерстью. Мяу у него было басовитое, с подфыркиванием. То ли ласки хотел, то ли корма, но я в чужом доме ни тем, ни другим не распоряжался. Андрей Семенович Пименов, худой, длинный, с печально обвисшими усами, варил в бежевой турке кофе.

– Пашка-Пашка, – качал он головой, – поизносился. Но ты, раз сын, плохого о нем не думай. Это все болезнь… без болезни бы он ого-го… Пашка-то наш.

Идея представиться хассовым отпрыском оказалась весьма удачной. Пименов вмиг потеплел, разулыбался и даже пригласил к столу. Сразу же спросил, не Веркин ли сынок. Наличие некой Верки меня порадовало, и я бодренько заявил, что приехал из другого города и матери моей здесь никто не знает.

– Ищешь, значит, батю… Это ты молодец. – Пименов плеснул в белую чашечку пахучего кофе. – На, попей. И сухарик бери, они у нас вкусные, с изюмом.

Кот поерзал задом по полу, напрягся, вскочил на стол. Сунул нос в вазочку с сухарями, поморщился и развалился кверху пузом на мятой скатерти.

– Андрей Семенович, помогите! Пусть больной, но ведь отец. – Я решил поддавить на слабое место.

– Как же тут поможешь? – удивился Пименов. – Полиция вон ищет, и то не находит. Ты подожди немного. Поймают его, тогда и сходишь на свидание. Сыну не откажут.

– Но где он может быть? – настаивал я.

– Да где угодно. Квартиру продал, лет семь назад, перед отъездом. Уезжал он, надолго. Может, в Ростов, а может, и вовсе на север… Друзей растерял,

еще пока болел, не нужны мы ему стали. Разве что бабы… с этим у него проблем не бывало.

– Дайте, пожалуйста, адрес старой квартиры, – попросил я. – Мало ли, знакомые остались.

– Дам, отчего же не дать. Но вряд ли там что-то знают. С соседями он особо не дружил.

Пименов погладил кота, и тот зажурчал, довольно жмурясь. Кофе давно остыл, но мне не хотелось пить.

– А расскажите про этих… баб.

– Ну что рассказать, – Андрей Семенович хрустнул сухарем, – три штуки их, заметных. Одна – законная супруга. Чистенькая, из приличных. То ли Вика, то ли Дина… памяти на имена совсем нет… Может, вообще Аня?.. – Он задумался. – Хотя нет, Аня вроде дочка их была. Хорошая такая дочка, глазастая, на фото видел. Но не выдержал Пашка, сбежал, лет пятнадцать уж как, больно пилила его жена.

– Адрес знаете?

– Найду, на Космонавтов где-то, у меня записано. Кстати, вторая баба точно Анька была! И в том же районе проживала. Но у нее не ищи, она не спрячет. Накрыло его с Анькой, здорово накрыло. Едва не сел тогда. Поколотил и ее, и сынка… сейчас он взрослый уже, сынок-то, вроде тебя.

Взрослый сынок натянуто улыбнулся и запустил пальцы в кошачью шерсть.

– А? – сказал, проснувшись, кот. Пару раз лизнул пушистый бок и снова улегся лапами кверху.

– Третья – Верка. Добротная бабенка, с ней Пашка еще до жены хороводился. И после Аньки она его приютила, даром что больной. К Верке сходи, авось польза станет. Дом у нее на Химиков частный, приметный. Наличники резные и над крыльцом герб, может, графский, не знаю. Хотя домишко-то мелкий, в таких графья не жили.

Пименов приоткрыл окно, и в кухню ворвался запах прелых листьев. Клены во дворе росли густо, словно их посеяли нарочно. Все было желтым и бурым, с яркими прожилками – это алела черноплодка, еще в сентябре поклеванная птицами. Кот поежился, свернулся калачиком и начал похрапывать. Под скрипучее и-и-и, и-и-и Андрей Семенович завздыхал, длинное лицо его еще больше вытянулось.

– Знаешь, – он потянул себя за ус, – батя-то у тебя что надо. Оступиться каждый может, особенно собой не владея. Вот говорят – маньяк твой Пашка, а я его другим помню. Приходил, шапка набекрень – айда, Андрюха, в кабак. Байки травил про рыбалку, угощал направо-налево. Весело жили… Лилька моя его любила, все спрашивала – когда Пашенька придет.

Конец ознакомительного фрагмента.