Если я вернусь

Жадан Галина

Вадим начал протестовать, когда однажды Людмила, уехав в Москву к дочери, не захотела возвращаться к мужу. Он звонил ей, просил приехать, но натыкался на одну фразу: “Я хочу жить в Москве”.

Вадим был рад, когда подошло время ехать в Академию, надеялся, что теперь он с женой найдет общий язык. Вначале всё так и было: семья была похожа на счастливую. Постепенно отношения стали охладевать, но семья держалась еще крепко. Жена надеялась, что Вадим после окончания Академии останется в Москве. Вадима тянула к себе граница, но ради семьи он готов был остаться в столице. Ему предложили должность преподавателя Академии, жена была довольна, а его взяла за душу тоска.

Всё, что угодно, но возиться с конспектами, вести лекции, рассказывая юнцам то, что можно было понять только на своем опыте, как он считал – это было не для него. Он не представлял, что офицер-пограничник может сидеть в столице и заниматься ерундой, по его мнению.

Перед ним встала стена безысходности. Дочка Танюшка поступила в университет. Если и раньше у нее с отцом не было доверительных отношений, то теперь она и вовсе занималась своими студенческими делами, не посвящая его в них. Правда, ей теперь и мать была не так нужна, как раньше, но это было малым утешением для отца.

Людмила не понимала, что для дочери она отошла на второй план, и продолжала считать, что она одна вырастила дочь, поэтому имеет на нее больше прав, чем Вадим, при каждом удобном случае подчеркивала это.

Жена тоже за все время разлуки не стала Вадиму ближе, со своими интересами и обидой на него за то, что не доучилась на врача. Ее родители-врачи постоянно укоряли свою дочь, которая не стала медиком, как они. Между ним и родителями жены ледок, который установился после замужества дочери, крепчал с каждым днем.

Вадим ждал свое новое назначение как восхождение на плаху. Его ожидало угрюмое будущее, которое даже не просматривалось. Единственное, что он получал – семью. Но даже это его не радовало, когда он думал о своей преподавательской деятельности, которая представлялась ему в виде кошмара, и чтобы отвлечься от этого, он начал вспоминать последние дни своей надломленной жизни.

В тот день в ресторан его пригласил Михаил Логинов, который приходился ему двоюродным братом. Их матери были сестрами, дружили и передали эти отношения детям. Михаил отмечал покупку “крутой тачки”, позвал друзей и пришел в Академию пригласить Вадима. Вадим так и не понял, почему к ним прибился Владимир Матюхин, не числившийся в его друзьях. Просто так получилось. Михаил и Вадим стояли, разговаривали, к ним подошел Матюхин, а потом, когда дошло до похода в ресторан, он вдруг стал другом, которого нельзя было не пригласить.

В ресторане Вадим увидел эту молодую женщину сразу, как только она вошла. Она была с подругой, и по тому, как они общались, не обращая ни на кого внимания, он сделал вывод, что они никого больше не ждали.

Она села напротив него через два столика, была весела, беседовала с подругой о чем-то очень занимательном и не смотрела по сторонам. Однако он своим настойчивым взглядом всё-таки заставил ее посмотреть в его сторону. Сначала это был просто взгляд мимоходом, ничего определенного в нем не было, но в следующий раз ее глаза задержались на нем, в третий – в них читалось уже любопытство.

Вадим вел беседу с друзьями, но смотрел в ее сторону, чувствуя, что не может оторвать взгляда от этой женщины. Выглядела она лет на двадцать пять-двадцать семь, движения были спокойные, уверенные, по-королевски величественные, в глазах искрился задор и кураж, от которого у него замирало сердце. Вот она уже смотрит на него удивленно, настораживающе, но вдруг в ее глазах мелькнуло нечто, что пронзило его, как электрическим током, до глубины души.

Он отвернулся, чтобы прийти в себя, ответил что-то Михаилу и повернулся к незнакомке, притягивающей

его взгляд. Она смотрела на него, но быстро откинулась на спинку стула и обернулась, будто ища кого-то в зале. Он обрадовался этому взгляду, как подарку, улыбнулся, кивнул в ответ своему товарищу, решившему, что Вадим одобрил его шутку.

Он помнил ее взгляды, короткие, вспышки на доли секунды, как молнии, которые невозможно удержать дольше, чем на миг.

И эти взгляды рассказали ему больше, чем если бы она сама взялась излагать ему свою жизнь. Сильная, страстная, честная, деловая, искренняя – он мог долго перечислять качества, как ему казалось, присущие этой женщине. Он был уверен, что не ошибается в них.

Вадиму хотелось встать и пойти к ней, но он сидел без сил, удивляясь себе, это было сродни тому чувству, когда он боялся выйти к доске на уроке физики, потому что не выучил урока. Но так хотелось немедленно изменить что-то в своей жизни. Отчего вдруг пришло такое желание? Было нервно и неуютно. Что его так пугало? Да, это всё назначение на преподавательскую должность. Да ещё Людмила, которая преподносила ему сюрпризы: она то сближалась с ним, то пряталась за воздвигнутыми вымышленными проблемами. Видимо он устал от такой жизни, и неукротимая сила его характера требовала перемен. Единственное, что его останавливало, это то, что ему необходимо было сохранить семью.

Когда Логинов познакомил их, Вадим не узнал о ней ничего нового: он уже всё знал о ней. Оставалось только удивляться, что есть ещё на белом свете такие женщины, как богини: властные, красивые, нежные, желанные, не идущие на контакт, а требующие, чтобы их завоевывали. И он бы кинулся с головой в эту бездну, бросился бы пленить непокорную, отыскать все сокровища мира, побороться с чудовищами, выпить яду, но полковник Матюхин как будто вылил на него ведро холодной воды, вернув на землю своими мелкими негативными высказываниями.

Восторг сменился удивлением после того, как Анастасия отказалась дать ему номер своего телефона, а потом даже обиделся и подумал, что это к лучшему. Для чего ему звонить этой едва знакомой женщине, когда у него только наладился хрупкий мир с женой? Разрушить в один миг то, что он годами старался улучшить?

Он и так был на грани потерянности в этой жизни от своего назначения, а этот поход в ресторан еще больше вогнал его в беспросветную тьму, где ничего нельзя было увидеть и понять. Он видел не раз зимой на охоте запутанные следы разных животных на снегу, которые заставляли его долго и мучительно определять направление, кто и куда бежал. Вот так и сейчас на душе у него не было покоя, он выбивался из обычного своего состояния душевного равновесия.

2

В таком же состоянии пребывала и Анастасия. Или приблизительно в таком. Ей казалось, что её распилили на две части: одна, основная, жила как прежде, работала, не зная усталости, размеренно и спокойно выполняя всё, что стояло в ее планах; другая, маленькая и хилая, скулила тоненьким голоском, заставляла забывать ее о некоторых пунктах нерушимого плана, повторяя одно и то же слово: “Позвони, позвони”.

Она, конечно же, очень хорошо знала, кому ей надлежало позвонить, с трудом отбиваясь от навязчивой неуклюжей мысли. Она протестовала, лишний раз просматривала свои списки дел, просила Лену напомнить ей о предстоящих мероприятиях, но всё же умудрялась что-то забывать. С мыслью о звонке ей было трудно выполнять каждодневные обязанности директора, а дома она так расслаблялась и позволяла этой мысли доминировать, что просто валилась с ног и ничего не могла делать.