Если забуду тебя, Тель-Авив

Кетро Марта

Или Кинг Джордж, на которую я первым делом прибегала сразу после самолёта, только въехав в съёмную квартиру и переодевшись. Какая невыносимая экзотика была в смуглой толпе, облезлых фасадах, в ярких цветных пятнах витрин. Я купила там лёгкие серые туфельки, сделанные из вечерних сумерек и дерматина, они были билетом в тель-авивское здесь и сейчас. Казалось, без них ткань реальности ускользнёт из-под ног.

Или яхтенная стоянка на севере: можно пройти по узкому мостику, лечь у воды, где припаркован черный полицейский катер, услышать тихий звон такелажа, посмотреть на огни и осознать, что всё-таки прилетела.

Рынок, где знакомые лавочки исчезали, а потом внезапно находились на тех же местах. Единственный обитатель

Кармеля^[3], который никогда никуда не девался, продавец сыра Стас, не знаю, лысый или бритый, остальные позволяли себе небрежение к привычной картине мира. Хоп, и не было никогда хлебного лотка на этом месте. Хоп, и снова висят на цепях потемневшие подносы с перчёными булочками, и как можно было не заметить, дважды пройдя туда-сюда.

Странно, что я не помню, как и когда появилась площадь Бялик^[4], кто мне её показал или сама нашла, не знаю. Просто в один миг она образовалась на карте, в моём сердце, в моей жизни, и вокруг неё уже начал отстраиваться остальной город, теперь не чужой. На неё я пришла и поселилась, а не в Керем а-Тейманим^[5], где однажды захотела пожить и в самом деле потом немного жила. Но именно в кувшинках возле старой мэрии завязалось первое ощущение родственности места, и потихоньку начало распространятся по улицам, как запах чубушника и франжипани, стекающий по Идельсон к морю.

А теперь я пришла на бугашовский волнорез, чтобы посмотреть на город глазами чужака, не знающего, что в этой кафешке с красной подсветкой раньше давали самый честный лонг-айленд^[6] на берегу, а теперь только лемонану^[7]. Что пальмы, похожие сейчас на обгоревшие спички, высадили недавно, и они почти прижились, но в этом году сдались. И что набережную совершенно перестроили. Понятный город сразу слился в облако огней, морских запахов и женских голосов, и с тем я решила вернуться. Бесшумно пошла по бетонному покрытию, но потом перебралась на поскрипывающую деревянную лестницу, чтобы звук моих шагов тоже стал частью городского саундтрека, вместе с шелестом машин, дыханием моря, холодным ветром и чаячьими французскими криками.

2

Я люблю его, и этим всё сказано. Кажется, с первой прогулки в Северном порту, когда я толком не понимала, где нахожусь, а до самолёта оставалось несколько часов. Тогда я улетала в уверенности, что это нельзя повторить, но потом раз за разом возвращалась, чтобы однажды приехать насовсем. Теперь я знаю, что можно присвоить самый невозможный город, как и самого свободного мужчину – но только если готова отдать ему взамен часть жизни. Редко какой человек этого стоит, а город – да.

Тель-Авив не только свободный, он освобождающий. Самые замкнутые люди расслабляются и начинают открываться, стоит побродить несколько часов по Флорентину, Ротшильду^[8], заглянуть в Керем а-Тайманим, выйти на берег. Постепенно понимаешь, что мир не наблюдает за тобой, прищурившись, пытаясь взвесить и оценить – он смотрит на тебя с нежностью, как на любимое дитя, потому что все дети у него любимые.

Быть здесь туристом легко. Не нужно ничего специального, чтобы город раскрылся перед вами. Представьте, вы оказались в центре города, в тапках на босу ногу, в майке и шортах, с магнитной карточкой от номера и некоторым запасом денег. Любой нормальный человек сразу пойдёт к морю. Оно здесь чистое, с белым мельчайшим песком, который мгновенно убивает камеры и телефоны. Набережная Тель-Авива тянется на дюжину километров, на берегу есть Wi-Fi и пальмы, под которыми можно сидеть, исполняя зимние мечты.

Потом, конечно же, в центр. Погулять по Йеменскому кварталу, который выглядит как ближневосточный филиал Барселоны. Съесть что-нибудь на рынке

Кармель, отправиться на цивилизованный шопинг по Шенкин или на дикий – по Кинг Джордж. Пройти по Ротшильд, посмотреть самую старую и прелестную часть Тель-Авива, увидеть баухаус^[9] и почувствовать некоторое недоумение; полюбить баухаус. Зайти в Неве-Цедек^[10] и обнаружить себя в южной Европе. Добраться до Флорентина, чтобы сфотографировать граффити, и вернуться по берегу в отель.

В другие дни можно поглазеть на башни Азриэли, Северный порт, Яффо, съездить на сафари в Рамат-Ган^[11]. Через три дня вам покажется, что вы всё примерно поняли про Тель-Авив, через неделю решите, что всё уже здесь увидели. Это специальная иллюзия, которой город приручает человека. Тель-Авив состоит из множества контрастных локаций, за каждым поворотом состояние, запахи и звуки могут полностью измениться. Стеклянная высотка для миллионеров – низкие картонные домики бедноты, промышленные склады – прелестная американская миссия, арабская улочка – христианский храм, шумная широкая площадь – тихие цветущие дворы. Город подбрасывает вас на ладони, как теннисный мячик, и каждый раз вы взлетаете в иное время, в новую реальность. На Тель-Авив стоит потратить от трёх дней и до половины жизни.

В Сароне^[12] вы узнаете, чем темплеры отличаются от тамплиеров, посмотрите на очень современный и дорогой рынок, хорошенькие магазины и рестораны.

В Музее искусств много Шагала, есть Кандинский, отличные работы современных художников и славная сувенирная лавочка.

В Яффо, кроме красивых видов, порта и морской еды, есть замечательный музей Иланы Гур, которая кажется мне одной из самых невероятных женщин на свете.

Если же вас почему-либо не тянет к культуре, вы спокойно можете проваляться всё отведённое время на пляже, опять-таки, от трёх суток и до половины жизни, и это будут прекрасные насыщенные дни или годы. Здесь потому и свобода, что очень легко выбрать занятие по возможностям и состояние души по вкусу. Тель-Авив находится на пятнадцатом месте в двадцатке самых красивых городов мира; входит в десятку лучших приморских, в пятёрку лучших кулинарных и в первую тройку самых дорогих. Всё это не будет иметь для вас никакого значения, если он вам не понравится. Но если понравится – вы полюбите его безо всяких рейтингов, только за воздух и свободу.

В жару в Тель-Авиве стоит обязательно есть йогуртовое мороженое с разными наполнителями, зимой – мясные супы в Йеменском квартале, пить сахлаб^[13], на Хануку покупать пончики в сети «Роладин» и круглый год ходить за фруктами на рынок Кармель. В Израиле не страшно отказываться от привычной еды в пользу местной – вас не отравят, предупредят о слишком остром, сочувственно предложат вегетарианское. И не бойтесь растолстеть, все девочки знают, что в путешествиях не толстеют. По крайней мере, любовь Тель-Авива выжмет из вас все соки, вытянет деньги, высушит лишние калории, а взамен, как любовь всякого горячего мужчины, даст жизнь.

Прогулка за едой

1

Когда съездила в Грузию, поначалу гордилась, что не разделила всеобщего сумасшествия – ну красиво, ну вкусно, ну ааааа! но без последствий для психики, не как у вас у всех. Не купила в дом ни хмели-сунели, ни сыра, ни вина. Не гуглила по приезде билетов на осень. И набрала там всего два кило, которые быстренько сбросила. Для человека, пережившего иерусалимский синдром практически сохранным, Тбилиси – семечки. У меня необычайно крепкая голова, я даже не гуляла в простыне по Иерусалиму, только в одеяле, да и то в Тель-Авиве. И я была уверена, что Грузия закончилась для меня безнаказанно, как вдруг.