Если завтра война
Шрифт:
– А мы с тобой, кстати, коллеги можно сказать. Я тоже, с тех пор как на завод попал, технологом стал. А вообще моя история гораздо прозаичнее. Школа. Универ. Военка. Затем работа на заводе. Вот собственно и всё, что было в жизни до переноса… Слушай, а как ты после переноса легализовался?
– Очень просто. Покружили мы пару дней по городу с товарищем, а потом узнали, что таких как мы через мужика одного, Волков кажется его фамилия, легализуют. Вот мы к нему и обратились. А почему ты спрашиваешь?
– А просто дядьки моего товарищ тоже
– Дмитрий говоришь. А фамилия у него какая?
– Фамилия?
– и вот тут я понял, что за всё то время, которое провёл у дяди в гостях, не удосужился поинтересоваться фамилией его одногруппника, - а хрен его знает какая фамилия. Стратил я. Не узнал её, пока была возможность.
– Ну ты Лёха, даёшь, - да под твоё описание половина Волковского народу подходит. Как раз такие мужики, как тот которого ты описал, являются одним из наиболее сознательных элементов, и их у Волкова было больше всего.
– М-да, надо было узнать фамилию.
– Да ладно, забей. Все мы умные задним умом. Не спросил, так не спросил, как вернёшься узнаешь. Делов от силы на две минуты.
– Слушай, Саня, - решился я задать мучивший меня вопрос, - а ты случаем не в Сталинград едешь.
– Угу, именно туда. На родину, блин еду. Деда своего малолетнего может повидаю. Назад в будущее, блин. А ты что, тоже в Волгоград едешь?
– Да, тоже. Я, правда, не был там ни разу, но интересно, как там предки наши живут.
– Успеем насмотреться ещё. Радуйся пока, что в современном вагоне едешь.
– А чего тут радоваться? Плацкарт особым комфортом никогда не отличался. А старые вагоны по слухам очень комфортабельные были. При условии, конечно, что нас не в теплушках повезут. Но, я надеюсь, что до такого мы не докатимся.
Вот так, под пиво и за разговорами, мы, незаметно для самих себя, доехали до Купянска. Да и о том, что подъезжаем, узнали только когда проводница, звеня связкой ключей, прошла мимо нас закрывать туалет.
Лично я в Купянске раньше не был, а только проезжал его на поезде, когда ездил в Россию. Поэтому город у меня ассоциировался с барыгами, которые ходят по вагонам и предлагают обменять валюту по замечательному, с их слов, курсу. Естественно, что решившие им довериться люди вскоре очень жалеют о своём опрометчивом решении, но обычно уже нельзя ничего поделать - меняла, кинувший лоха, к тому моменту исчезал с линии горизонта.
Сейчас никаких подозрительных личностей на Купянском вокзале видно не было - всё таки близость границы давала о себе знать. На перроне курсировали тройки милиционеров, проверяющие наличие документов у пассажиров. И как только мы с Саней, распрощавшись с проводницей и забрав у ней наши билеты, спустились на платформу, к нам направилась одна такая тройка.
– Старший сержант Приходько. Ваши документы, граждане
– Вот, пожалуйста, -
– В командировку значит едете, - полуутвердительно-полувопростительно сказал Приходько после тщательного изучения наших паспортов и командировочных листков, - ладно, граждане можете быть свободны, - добавил он, возвращая нам документы.
– Сержант, а что произошло? Из-за чего такая секретность?
– поинтересовался Саня у Приходько.
– Сам понимать должен. Узловая станция. Поездов много через нас проходит.
– пустился в объяснения Приходько, - а в последнее время слишком много народу станцией заинтересовалось. Вот и приходится патрули дополнительные вводить.
– Понятно, спасибо за разъяснения. Ещё один вопрос. Не подскажешь, где сталинградский поезд стоит?
– На третьей платформе. Чтобы попасть туда, идите к голове поезда, там переход есть.
– Спасибо. Ну бывай, сержант. Пойдём мы, - попрощался с Приходько Саня.
Мы благополучно обошли поезд и пройдя через переход, оказались возле нужного нам состава. В него входили 4 пассажирских вагона и 10 грузовых опечатанных теплушек, прицепленных к дымящему паровозу. Неожиданно с другой стороны поезда раздались крики и в метрах пятидесяти перед нами на платформу вылез какой-то мужик лет сорока на вид. Затравленно оглянувшись по сторонам, и заметив, что из-под вагона уже вылезают товарищи в милицейской форме, он кинулся бежать в нашу сторону. Я от неожиданности растерялся, но Саня как только мужик поравнялся с нами сделал ему подножку, и тот, споткнувшись, растянулся на бетоне.
– И не таких обламывали, - сказал Саня видя мой недоумённый взгляд.
В это время к нам подбежали милиционеры, среди которых я узнал старого знакомого Приходько.
– Спасибо за помощь - сказал старший сержант, надевая на пойманного мужика наручники.
– Всегда пожалуйста, - ответил Саня, - а что он хоть натворил?
– Да уж очень интересовался вашим поездом, а когда мы подошли документы проверить, то бежать кинулся. Отбегался, сука, - добавил Приходько, пнув мужика по рёбрам, - ладно ведите его в отделение, ребята. Ну а вам, мужики, счастливой дороги. Удачно добраться. И ещё раз спасибо за помощь.
– Ладно, пошли. Нечего стоять как три тополя на Плющихе. И так народ косится.
Мы прошли мимо теплушек к пассажирским вагонам, и я наконец-то смог получше их рассмотреть. На первый взгляд вагон напоминал современный, но это только поначалу. Так, входная дверь была не на одном уровне с бортом вагона, а была утоплена вглубь сантиметров на 50. Поручни у лестницы были не привычными вертикальными, а наклонными. Козырёк крыши нависал над бортами. Не было резиновой "гармошки" между вагонами. В колёсных тележках вместо пружин виднелись рессоры. Окна были гораздо уже, чем современные, и на каждом окне с двух сторон были металлические щитки, торчащие сантиметров на десять. В общем, вроде и похож, но и не похож одновременно.