Есть бесконечность большая

Плонский Александр

* * *

Я с детства мечтал стать музыкантом. И стал бы им, не родись волновиком. Но музыкантов много, а нас... Сначала пришло понимание необычности моих способностей. Затем заговорило чувство долга: никто не вправе пренебречь доставшимся ему даром. Наконец я ощутил в себе призвание.

Впрочем, все было не так просто. Я боролся с собой, метался, не находя места. Как в омут, окунулся в музыку, но чувствовал себя так, словно совершал преступление. Расстался с музыкой, страдал... С трудом преодолел депрессию. Что потом? Учеба, практика,

космос, "Каравелла"...

Биоволновая связь... О том, что она возможна, догадывались много столетий назад. Ясновидение, телепатия, парапсихология, экстрасенсорное восприятие... Мистика, шарлатанство, оккультизм? Было и такое. Недаром серьезные ученые отмежевывались от телепатии, и не случайно столько раз ее именовали лженаукой.

Но еще великий Энгельс писал о множественности форм движения материи. Исследование энергетических полей человеческого организма привело к открытию биоволн, природа которых не связана с электромагнетизмом. Ученые выяснили, что биоэлектрические потенциалы и обусловленные ими биотоки лишь один из механизмов жизнедеятельности. Как ни парадоксально, его доскональное изучение затормозило поиски принципиально иных жизненных сил. А они существуют, и роль их отнюдь не второстепенна.

Под напластованием телепатической "шелухи" погребли рациональное зерно. Правда, "погребли" - слишком сильно сказано. Просто не обнаружили своевременно, а могли бы еще лет пятьсот назад...

Кажется, я увлекся. Но ведь речь о моей профессии. Нет, я не телепат, не парапсихолог и не экстрасенс, а обыкновенный специалист по биоволновой связи - исключительно надежной и помехоустойчивой. Я бы сказал даже "заурядный специалист". Но, увы, нас слишком мало: природа не больно-то щедра к людям. И при всех достоинствах биоволновая связь до сих пор не получила распространения. Ею пользуются лишь в самых ответственных случаях.

Конечно, со временем ученые промоделируют нашу уникальную способность, сумеют размножить ее, а возможно, и воспроизвести в роботах, как это произошло с другими интеллектуальными способностями. Но пока биоволновая связь остается редким искусством...

* * *

С недоумением смотрели вивинавты в иллюминаторы. Небо, как и в околоземном пространстве - ближнем космосе, - холодное, черное, с немерцающими яркими звездами. Однако россыпь звезд неузнаваема. Как будто кто-то сгреб их в кучу, перемешал и вновь высыпал, нарушив прежний порядок. И возникли созвездия, каких нет ни в северном, ни в южном небе Земли.

Если бы не звезды, никто не поверил бы, что переход позади. Они готовились к нему как к подвигу, мысленно простились со всем, чем дорожили. И вот "Каравелла" вместе с экипажем перешла из вещественного состояния в гравимо - форму материи, еще недавно неизвестную человечеству, а затем, совершив скачок через пять галактических доменов, возвратилась в вещество. Но все это осталось незамеченным. Как в древней сказке о спящей красавице, вивинавты выпали из времени - на

сколько?
– и, снова оказавшись в его русле, не смогли осознать случившегося.

С тех пор прошли дни и месяцы, а они все еще находились в положении путников, тщетно стучащих в наглухо закрытые двери.

– Что будем делать дальше, друзья?
– спросил главный навигатор "Каравеллы" Нильс Олафсон.
– Мы ведь ровным счетом ничего не узнали о Верге.

– Феноменальная планета, - посетовал галакт Бруно Стефаник. Отгородилась от всех и вся. Ионизированный слой точно броня.

– И пробить ее не смог даже гамма-локатор, - заметил астрометролог Тони Хоралес.

– Древние хирурги говорили: "Ворвемся - разберемся", - пробурчал корабельный авиценна Бен Скиф.

– А что, если в самом деле?
– загорелся Ким Волин.

– Ты представляешь, какой это риск?
– неодобрительно откликнулся старший биоволновик Андреас Миль.

– Значит, возвратимся ни с чем?
– нахмурился Олафсон.

– Как это ни с чем?
– возразил Стефаник.
– А карта звездного неба, орбитальные параметры? Не так мало, чтобы посрамить Винницкого!

– Посрамить... Разве затем мы транспонировались?

– И все же, - настаивал Ким, - нельзя упустить шанс! Подумайте: аппаратура гравилета бессильна, управлять зондом с борта "Каравеллы" мы тоже не в состоянии, о программе для автомата и говорить не приходится нет исходных данных. Какой отсюда вывод?

– Не торопись с выводами!
– покачал головой Олафсон.
– Догадываюсь, куда ты метишь. Но это крайняя мера, обсуждать ее преждевременно. Мы ведь не все испробовали.

– Сэнтиллект!
– подсказал Хоралес.

– Вот именно.

– А если он не выдержит?
– не отступал Ким.
– Мы не знаем, какие поля на Верге.

– Рискнем!
– подвел черту Олафсон.
– Лучше сэнтиллект, чем...

Зонд, пилотируемый сэнтиллектом - самопрограммируемым высокоинтеллектуальным роботом, - не вернулся...

Когда ожидание стало бессмысленным, Олафсон вновь собрал экипаж на совет.

– Предлагаю возвратиться. С нас хватит, - махнул рукой Стефаник. Пусть Винницкий...

– Поддерживаю, - встал Андреас Миль.
– Сделали все, что могли, никто не осудит. Итак, "теория Ви-Ви" ошибочна. Результат отрицательный. Но в науке...

– О чем вы, Андреас?
– повысил голос Олафсон.
– Если теория Викки Винницкого действительно ошибочна, с нами покончено! Ни о каком возвращении тогда нельзя и мечтать. "Каравелла" затеряется в хаосе Вселенной, словно капля в океане!

– Мы знали, на что шли...
– потерянно пробормотал Миль.

– Эх вы, горе-исследователи!
– едко усмехнулся Бен Скиф.
– Раз, два и в кусты...

– Вам легко рассуждать, Бен!
– вспыхнул Стефаник.
– Небось вы-то не полетите туда... На Вергу... в неизвестность... в эту чертову бездну!