Есть, господин президент!
Шрифт:
Но обошлось. Файл номер шесть был объявлением: «Коллекционер купит старые кулинарные книги». Писать номеру такому-то. И ссылочка: газета «Известия», 19 декабря 1922 года.
Это было гораздо ближе к телу – я и сам их ищу Вернее, одну. Но платить не собираюсь… Так, теперь открываем файл номер семь. Новое объявление, «Вечерняя Москва», 28 февраля 1933 года. «Коллекционер купит старые кулинарные книги». Файл номер восемь: «Коллекционер купит…» Ага, все та же песня. Газета «Московская правда», уже 20 мая 1940 года. Какой, однако, упрямый человек! Прошло почти двадцать лет, а он все ищет, с ног сбивается. Тот коллекционер – не мистер ли Гогенгейм из Штатов? Если
В папке номер девять меня ждал приятный сюрприз. Обнаружились еще две газетные заметки – вновь 1922 год и опять ноябрь. Я приготовился было к двум очередным объявлениям коллекционера и не угадал: берлинская газета «Руль» и рижская «Сегодня» на пару смаковали скандальчик с нашим старым знакомым – Армандом Хаммером. Нашелся, юноша! И не тихо нашелся, а с громким свистом выгнал своего московского повара-грузина. И проныры газетчики из забугорья про то узнали. И прописали в своих листках. Теперь, слава те, Господи, все понятно с запиской Менжинского. Там был не «Икс», а буква Ха. Злобные клеветники из Риги и Берлина, значит, намекали, что казачок… повар то есть… короче, грузин был засланным к Хаммеру известно откуда, а Рудольфыч, верный солдат партии, всей пятерней бил себя в грудь: дескать, в чем – в чем, но в этом бывшая ВЧК не виновата, мамой клянусь!
А что, подумал я, может, и взаправду не виновата? При Феликсе и немного после органы еще не залупались на любимцев Ильича, это в 30-е они вконец оборзели, а грузинские орлы косяком пошли в органы только при Берии… А повар – это интересно. Жаль, что ни «Руль», ни «Сегодня» не приводят его фамилии.
Так-так, папка десятая, снова-здорово: коллекционер по-прежнему купит… «Вечерняя Москва», 7 апреля 1962 года. Уважаю я, братцы, человеческое упорство. Индустриализация, коллективизация, финская война, германская, а паучок раскинул сети и сидит. Обидно, что я тогда еще не родился. Непременно снес бы ему хоть что-нибудь. Помнится, у моей бабки была Елена Молоховец – с ятями и ерами. В третьем классе я ее, дурак, сдал в макулатуру. Очень Сименона хотел получить.
Одиннадцатая папка – опять переписка-перебранка Максима Грека с Булевым-Немчиным. Разбираться по новой во всех этих «убо», «велми» и «понеже» не было сил. Навскидку я проглядел текст и не нашел там больше упоминаний «зломудренна» Теофраста. Правда, мелькнул какой-то китаец, но я не был убежден, будто речь идет реальном человеке. Скорее всего, речь шла о Китай-городе: из-за особенностей почерка этого Грека я не видел почти никакой разницы между строчными и прописными буквами.
В файле двенадцатом оказался повар – но вряд ли тот самый. Личный кашевар фюрера обер-лейтенант Вильгельм Ланге был, в числе прочих, допрошен по делу об июльском заговоре 44-го. Допрошен и отпущен восвояси. Оно и понятно: будь обер-лейтенант Ланге в одном тайном обществе с полковником Штауфенбергом, никакой мины взрывать бы не понадобилось. Сыпанул бы повар Гитлеру по-тихому чего-нибудь в овсянку – и хана вождю. Этих кухарей, я думаю, рентгеном сто раз просвечивали, изучали предков до седьмого колена прежде, чем приблизить к главным кастрюлям рейха. Если бы тот Ланге раньше хоть день работал у еврея Хаммера, его бы к фюреру и за километр не подпустили…
Тринадцатый файл – еще раз про покушение на Гитлера, перевод с английского, даже не перевод, а кривой подстрочник. Пишет некий профессор из Аризоны, двинутый на психоанализе. Комплекс творца, комплекс отца… и ни слова про военно-промышленный комплекс… Мол, до 44-го года фюрер мог управлять немецкой нацией, и нация
Почти весь файл номер четырнадцать занимала одна обширная картинка, типа средневековой гравюры. На фоне какой-то горной вершины с заснеженной макушкой располагался стол со жратвой. Причем гора была нарисована так себе, сикось-накось, а жратва – очень умело и подробно, ничего не скажешь. Мастерски нарисована, с большим знанием дела. Закуски, зелень, вторые блюда, десертов навалом. А внизу подпись на латыни, и тут же рядом перевод на русский. Похоже на отрывок откуда-то, взятый для иллюстрации картинки: «…и вкусивший плодов его будет править миром…».
Отлично сказано, усмехнулся я. Из всех рецептов мирового господства этот мне особо симпатичен простотой и доступностью. Люди тысячелетиями рвут друг другу глотки, чтобы хоть немного приподняться из болота, а тут всего-то – пожрал в свое удовольствие, и ты кум королю. Сочетание приятного с полезным.
Любопытно, откуда цитата? Не из Библии, там-то все наоборот: Адам с Евой поели небесных фруктов – и тут же их с высот долой. «Вкусивший будет править…» Глупо, но почему-то цепляет. Может, я просто не понял глубинной мудрости фразы? И ведь, кажется, я нечто подобное где-то слышал. Где и от кого? Я закрыл глаза, сосредоточился – и вспомнил. Похожую речугу толкал Гуру:
«Все связано. Отринувший пожалеет. Вкусивший будет править миром…»
Помню, меня эта ботва еще тогда задела. Помню, я его еще хотел спросить: что связано с чем? Но тут Штепсель завел про зоопарк, Павлин заругался на Штепселя, а у меня все вышибло из головы. И я не задал простого вопроса: «Че конкретно ты имеешь в виду?».
Впрочем, это не поздно сделать и сейчас. У Гуру, как известно, две официальных резиденции – одна, старая, в Питере, другая, новая, в Москве. Я решил прочесать оба варианта. Для начала я позвонил по местному и послушал гудки. Затем я набрал питерский телефон и выслушал лениво квакающий автоответчик.
Третьим по счету номером был мобильный: механическая девушка известила меня, что аппарат выключен или находится вне зоны покрытия – хотя, как мне известно, Гуру любит комфорт и не перемещает свою задницу за пределы зоны устойчивого приема.
Оставалась почта. Я открыл окно в офлайне и послал Гуру грозную картинку с видом Кремля в лучах заходящего солнца – знак, на который он обязан откликнуться, если жив. Вскоре ответ пришел: открылся экранчик, на котором возникла плоская рожа буддийского монашка – секретаря Гуру и попутчика в земных странствиях.
– Зови хозяина! – повелел я. – Скажи, Щебнев на линии. Монашек мелко-мелко задергал бритой башкой и ответил:
– Никак невозможность. Они здесь, но ушли.
– Раз он здесь, то обязан подойти, – разозлился я.
– Никак невозможность, – повторил тупой монашек.
И в доказательство развернул объектив веб-камеры так, что стал виден Гуру, расположившийся на парадном топчане, покрытом серебристой попоной. Глаза рок-идола были прикрыты, знаменитая бородка аккуратно завита и задрана к небу, на губах – просветленная и блаженная улыбка, обе руки сложены на груди.