Есть ли жизнь после свадьбы

Козьякова Наталья Дмитриевна

— А ты просто не отзывайся, пока правильно не назовут.

Я послушалась. Я всегда была послушной девочкой. Гордо проходила мимо, делая вид, что не слышу обзывалок. В конце концов, даже родители привыкли называть меня полным именем. А с мужем как быть?

— Прошу прощения, ваше сиятельство, но мое имя — АП — РЕ — ЛИЯ. Будте добры не путать.

Граф хмыкнул, и отвернулся.

Вскоре карета остановилась. Грум распахнул дверцу, опустил подножку и протянул руку, намереваясь меня поддержать. Счаз-з! Я осталась сидеть, ожидая — когда его сиятельство соизволит покинуть теплое место. Соизволил. Выскочил, запнувшись о шлейф, но удержался

на ногах, бормотнув себе под нос какое-то ругательство. Хотел было ринуться к дому, но воспитание — а вернее всего, выстроившаяся на крыльце прислуга — не дали ему бросить жену на произвол судьбы. Остановился, отпихнув грума в сторону, подал руку, дождался, пока я выползу из кареты и расправлю многочисленные юбки. Положил мою руку себе на локоть и повел к дому. Хороший домик. Три этажа, высокое крыльцо, колонны, увитые резным орнаментом. Окна большие и светлые. Видимо, за домом хорошо следили. Или приготовили к приезду жены хозяина. Вот только вряд ли кто-то позволит мне взять власть в свои руки.

Слуги нас приветствовали как полагается: осыпали смесью цветов и зерна, преподнесли на блюде свежеиспеченный хлеб с солью. Каждому из нас полагалось откусить от него, дабы узнать — кто будет главным в доме. Причем сделать это надо было одновременно. Откусили, куда ж деваться! Вышло, что следы одинаковы. Граф фыркнул и приказал:

— Все, закончили! Обед в малой гостиной через полчаса. Тэсса, ты будешь исполнять обязанности горничной моей жены. Проводи леди в её покои. Через полчаса жду вас в гостиной, АПРЕЛИЯ!

Я сделала книксен, подхватила на руку шлейф, и не обращая внимания на дорогого супруга, кивнула горничной:

— Веди.

Покои впечатляли. Кровать под балдахином цвета взбесившегося поросенка, такого же цвета гардины, и плотные портьеры на окнах. А вот ковер на полу почему-то синий с золотом. Как будто его принесли сюда случайно из другой комнаты. И стены покрашены в алый. С учетом того, что окна выходят на южную сторону, и солнце целый день светит в них со всем старанием… Да-а…

— Тэсса, а кто до меня жил в этой комнате? — спросила я сбрасывая, наконец с ног туфли на тонкой шпильке. Как мало надо девушке для счастья! Всего лишь снять узкие лодочки на высоком каблуке.

— Так прежняя леди, — ответила девушка. Надеюсь, что девушка — уж больно молода горничная. Лет семнадцати, не более. Глаза карие, распахнуты во всю ширь. Ресницы темные, губки алые, румянец во всю щеку. Хорошенькая… Ладно, не мне о нравственности прислуги заботиться.

Она поспешно расшнуровала туго затянутое платье, а я смогла перевести дух. И зачем, скажите на милость, аристократки терзают себя корсетами? А теперь и дамы нашего сословия переняли моду. Хотя купчиху в корсет затягивать — что корову в газель превращать. Глупо и безнадежно совершенно. Мои младшие сестры всегда мне завидовали. Я пошла в бабушку, а та никогда полнотой не отличалась. Я кушала все, что хотела, при этом почти не поправляясь. А если за зиму и набегали фунты, то к осени исчезали. Еще б им не исчезнуть, если я вставала до света, уходила с глаз подальше и целый день проводила либо в саду, занимаясь посадками, либо каталась на коне, либо подолгу плавала в маленьком озере неподалеку от нашего дома. Сестры злились и завидовали, но спать предпочитали до обеда…

— Прежняя леди? Это первая жена графа? Леди Эстэль?

— Нет, что вы, госпожа! — захлопала ресницами девчонка. — Его сиятельство этот дом купил уже после! Ну, после того, как… Здесь леди

Нурия проживала до вчерашнего дня. Вчера его сиятельство велели ей убираться. Ой…

Я кивнула. Значит, леди Нурия… Ладно, подумаем об этом потом.

— Тэсса, где мои вещи? Их должны были уже доставить сюда. Дорожная сумка и баул.

— Да-да, я сейчас!

И девчонка выскочила за двери. Я подошла к окну. Интересно — граф будет шокирован, если я выйду к обеду в одной тонкой рубашке?

— Вот, госпожа!

Тэсса притащила полураспакованную сумку и достала оттуда дорожное платье. Темно — коричневое, приталенное, длинною до середины икры. Отделано широкой строчкой оранжевого цвета. Надо сказать — гардеробом занималась маменька, решившая, что она лучше знает, в чем ходить её дочери. Я не спорила. Все равно убедить не получилось бы. Лично я предпочла бы в дорогу брюки, которые как раз вошли в моду у аристократов. Удобно и практично. Так, где тут у нас… Ага, вот и моя заначка. Это я уже перед самым отъездом в храм засунула в баул сверток с брюками, рубашкой и длинным жилетом. Брюки и жилет черные, а рубашка с широким воротом — снежно-белая. Все же не с похорон едем, со свадьбы.

— Тэсса, помоги мне с прической…

Волосы у меня до талии, каштановые, волнистые. Расчесывать их — мука. Потому быстро вынуть все шпильки, и не расчесывая, скрутить в низкий узел. Потом расчешу, когда на это появится время. Ну-с, что мы имеем? Невысокий рост, чистое лицо без следов от прыщей — опять же спасибо бабушке — с детства приучила умываться по утрам и вечерам специально приготовленным мылом и ополоскивать лицо настоями трав. Глаза серые с более темным ободком вокруг радужки. Все остальное — самое обычное. Не писаная красавица, но и не уродка.

Я еще раз крутанулась у зеркала, подхватила шляпку и приказала:

— Тэсса, сумки упаковать. Спустить вниз. Проследить, чтобы не забыли погрузить в карету. Но сначала проводи меня в малую гостиную.

Граф уже ждал, сидя за сервированным на две персоны столом, и просматривая газету. Ему б шлафрок и трубочку. И вылитый писатель из далекой страны. Фамилию, к сожалению, не помню.

— Долго вы… — равнодушно сказал он, складывая газету и убирая её на край стола. Стул отодвигать мне никто не поспешил. Что ж, с этим я и сама справлюсь. — Одеты вполне прилично и по последней столичной моде.

— Вас это удивляет?

Я опускаюсь на стул, беру приготовленную салфетку, и граф кивком приказывает слуге подавать. Обед проходит в молчании. Мне пока нечего сказать, а о чем думает граф — совершенно не интересно. Меня не спрашивали, продав за титул. Что ж, вещь не обязана вести беседы с хозяином.

— Я вижу, у вас накопились вопросы, — обратился ко мне муж. Раз мы заключили брак в Храме — значит, муж. — Спрашивайте.

— О чем? — удивленно подняла я брови. Вопросов у меня пока не то что не накопилось — даже и возникнуть не успело.

— Ну, я не знаю! О том, как и где мы будем жить, чем заниматься. Права, обязанности…

— Да-а? И вы мне подробно разъясните, что прав у меня нет, а обязанностей, как мне кажется, с избытком? Что остаток моей жизни пройдет в вашем имении? Кстати — вот и первый вопрос: я в роли кого буду проживать? Экономки? Воспитательницы? Или приживалки? Это я к тому, чтобы сразу на нужную линию поведения настроиться. Ваших любовниц мне как надлежит встречать — с почтением, или допускаются сцены ревности? Если последнее — придется порепетировать, я в этом не сильна.