Есть мертвые, которых надо убивать
Шрифт:
Но пока в том, что я говорю о романе, нет ни грана фантастики. Это,
– 4
можно сказать, реалистические картины жизни и быта нашей страны в недавнем прошлом. Однако фантастика в книге есть и весьма дерзновенная. Аксенов дает свой вариант альтернативной истории. Он исходит из того, что в 1920 году части Красной армии не смогли осилить Перекоп, и Крым остался в руках барона Врангеля, основавшего там республику, которая так и продолжала существовать долгие годы, официально не признанная Советским Союзом.
Одним из фактов, подтверждающих жизненность аксеновской модели, может служить ситуация, складывающаяся вокруг Китая и Тайваня. Все то же самое до мелочей. Богатый остров, проклинаемый центральным правительством, боевые танцы вблизи "мятежной провинции". Точно так же на Тайване существуют как
Да, похоже на Тайвань. То же, да не то. Не знаю, обратил ли сам автор внимание, но произошла историческая инверсия. Не могучий Советский Союз захватил Крым в фантастическом романе, а маленькая республика захватила огромную страну в реальности. Захватила, развалила, отбросила ненужные части и принялась за ее кардинальную переделку. А произошло это невидимое вторжение потому, что Остров Крым уже был здесь у нас дома, правда, временно прячась внутри, в душе, если не у каждого, то у многих. Как советские туристы из романа скрежетали зубами при виде роскошных магазинов на Южном Берегу, как они завидовали той свободе и гласности, которые царили в республике, как они тайком мечтали окунуться в порочную атмосферу запретных для советских граждан районов...
– это ли не "Остров Крым" в душах?
И вдруг все пришло к нам на дом. Не выходя за пределы Тверской можно без очереди купить "Тойету", одеться в такое же платье, как в лучших парижских салонах, забежать в казино или сразиться с "одноруким бандитом", как в Лас-Вегасе... Правда, большая часть этих игрушек пока еще большинству господ не по карману. Но разве раньше, когда редкие туристы видели поражающую их роскошь в зарубежных супермаркетах, она была доступнее?
Аксенов не просто противопоставляет достаток Крымской республики вечному дефициту в Советской стране. Это было бы примитивно. Он и Крым свой не пощадил. Вовсе это не рай земной. Там преступность, наркотики, проституция похлеще, чем у нас, там буйствуют молодежные банды с еще более завихренными мозгами, там орудуют фашиствующие "Волчьи сотни"... Республика Крым хлынула к нам не только со своими преимуществами, а так сказать, комплексно. Плюс к этому смешались и схлестнулись две несовместимые экономики - плановая и рыночная. Что ж удивляться тому, что в стране начался хаос. Аксенов изобразил этот хаос на Крымском пятачке, когда на него неуклюже и несогласованно вторглись советские вооруженные силы, подставляя себя под удар любого полевого командира, который захотел бы повоевать. /Очень похоже они действовали и в Чечне/. Может быть, автору не хватило воображения, чтобы представить себе ту неразбериху, которая уже который год творится в нашей стране, когда мы попытались с ходу, но так же добровольно, как крымчане в романе, произвести у себя обратный переворот. А когда вторжение произошло, и нам стало доступно то, о чем мы мечтали, многие ужаснулись и запросились обратно, к нищенской, но регулярно выплачиваемой зарплате, к убогому, но постоянный ассортименту продмагов, подкрепляемому праздничными заказами с бутылкой "Советского шампанского"...
"Остров Крым" - не первая /и не последняя/ попытка изображения независимого государства на упоминаемом полуострове. Видимо, уж больно заманчиво его местоположение, если при одном взгляде на карту у романистов возникают соблазнительные идеи.
Первым в советское время за него в 1925 году взялся Борис Лавренев. Роман его назывался "Крушение республики Итль", и, между прочим, Аксенов тоже мог бы так назвать свою книгу. Ведь погибли обе выдуманные республики
– 5
сходным образом: от своих внутренних раздоров и нашествия северного соседа.
Но вот что удивительно: хотя у Аксенова Крым назван Крымом, а картины жизни изображаются, как некогда было принято писать, в формах самой жизни, в то время как у Лавренева слово Крым нигде не упоминается, и республика Итль не совсем на него похожа /в Крыму нет, например, нефтяных скважин/, а автор развлекает читателей откровенной буффонадой, при более пристальном взгляде выясняется, что "Крушение..." имеет более прочную историческую основу, чем "Остров..." "Черный барон" П.Н.Врангель действительно пытался заложить
И, кто знает, если бы Петр Николаевич не увлекся бы планами грандиозной Реконкисты, а бросил бы свои, немалые, силы на укрепление Турецкого вала, то вдруг бы фантазия Аксенова и стала бы реальностью. Знает же ХХ век о существовании двух Германий, двух Корей, двух Китаев...
Да не сложится впечатления, что я, приводя эти, на мой взгляд, небезынтересные историко-литературные факты, хоть в чем-нибудь отдаю предпочтение пустоватой ррреволюционной агитке Лавренева, автору по-настоящему замечательного рассказа "Сорок первый", в котором с большой художественной силой показана бесчеловечность революции, ее эффективность в ускоренной конвертации нормальных людей в палачей. Хотя, возможно, автор ставил перед собой иные задачи.
Когда-то Вадим Шефнер заметил: "Чем дальше от обыденного и рутинного вынесена точка зрения автора, тем ближе она к подлинной реальности". Изо всех сил старавшийся потрафить текущему моменту Лавренев со своим романом, боюсь, уже навсегда засыпан песком истории, несмотря даже на то, что он разрешил себе /в 1925 году еще можно было/ слегка посмеяться и над самой революцией, введя в число руководителей повстанцев прожженного авантюриста грека Косту и кафешантанную певичку Гемму. Но в этой "легкомысленности", может быть, зорче схвачена маргинальность революции, чем в тяжеловесных "Разгромах". И все же книга Лавренева в лучшем случае может служить лишь крошечным свидетельством времени, в котором она создавалась, тогда как "Остров Крым" - зеркало того времени, которое в нем описано.
И уже совсем недавно внимание на тот же Крым обратил Кир Булычев. В своем самом крупном романе "Река Хронос" он сдвинулся по этой реке еще выше. Его герои начали романную жизнь в 1913 году, когда не было не только революции, но и мировой войны. Соответственно и действующие лица романа, молодые люди, как сейчас принято говорить, среднего класса, живут мирной жизнью российских обывателей - оканчивают гимназии, собираются поступать в университеты, соблазняют горничных, влюбляются. Но в воздухе пахнет грозой, которую предсказывает отчим главного героя Андрея Берестова Сергей Серафимович, фигура несколько загадочная и не проясненная автором. Но Андрей отмахивается от этих предупреждений, он влюблен, его пассия Лида отвечает ему взаимностью, он счастлив, и долгое время сюжетное повествование сосредоточивается на похождениях и переживаниях Андрея, Лиды, их друзей в стиле добротного семейного повествования о жизни чеховской интеллигенции начала ХХ века. Потом начинается война, происходит Февральская революция, Николай II отрекается от престола, и только после этого автор резко вводит фантастическую ноту. Я не имею здесь возможности распутывать сюжетные узлы, в которых есть и психологические, и детективные, и фантастические петли, скажу лишь, что после февраля 17-ого года автор раздваивает свое повествование, давая героям возможность прожить два варианта русской истории. Они коротки, исторические отрезки, книга кончается декабрем того же года, но всем ясно,
– 6
что именно эти несколько месяцев были, выражаясь высоким штилем, судьбоносными для России, все висело на волоске, и действительно шальной выстрел какого-нибудь лейтенанта, спьяну повернувшего орудие не в ту сторону, мог и вправду изменить историю нашей несчастной страны на десятилетия вперед. Автор и использует эту случайность, чтобы показать, что могло бы произойти в России, если бы Ленину не удалось бы добраться из эмиграции до броневичка возле Финляндского вокзала. Все и пошло наперекосяк с того момента, когда вождя большевиков арестовывают в Берлине, а адмиралу Колчаку удается взять под свой контроль Черноморский флот, вызволить из-под ареста царскую фамилию и даже осуществить давнюю мечту российской империи: бросить флот на Константинополь для захвата этих проклятых проливов, которые доставляли /и до сих пор доставляют/ столько неприятностей России.