Есть на Волге утес
Шрифт:
— Найди, друг мой Тихон, бумаги, где ты записывал тюремщиков, беглых грацких и посацких людев. Быстро!
Тишка рванулся к сундучку, открыл его и дрожащими руками начал перебирать бумаги.
— Посвети ему, Гаврюха!--Расторопный мужик вырвал из горнушки пук лучины, запалил одну, поднес к сундуку
— Все гут? — спросил Шуст, когда дьяк подал еуп пачку листов. — Смотри, если утаишь — поджарю
— Более нету.
— Добро! — Шуст встал, метнул бумаги в печку. Из чела полыхнуло светом, дымом, списки сгорели мгновенно.— Теперь ищи крепостные бумаги, долговые расписки,
— Может, весь сундук в огонь — и вся недолга!— предложил кто-то.
— Это не годится. У дьяка, поди, анбарная книга есть. Что где лежит, как хранитца. Есть, дьяче?
— Есть. Вот она, книга.
Бросив в печь вторую, более объемную пачку, Шуст взял амбарную книгу, углубился в нее, начал читать:
— Пятьдесят пудов солонины. Где это?
— В погребе, на Песках, — готовно ответил Тишка.
— Шестьсот пудов зерна ржанова, сто яровова...
— Это в житнице. Анбары у откоса. Муки тридцать машков там же.
— Сльмпь-ко, Иван, — шепнул Шусту Гаврюха.— Видел я в городе Косого Холку. Кабы он эту солонину...
— Беги. Найди атамана, скажи.
На востоке, за Волгой, над лесами поднялась, заалела узкая полоска зари. Илейка на коне метался по городу, наводил порядок. Поставил на новое место пушки, разделил по-разумному все оружие, какое было, расставил сотни по нужным местам. Гаврюха-нашел его около двора, передал слова Шуста. Илейка рванул повод, поскакал к откосу. Себе вослед крикнул:
— Миронка с сотней за мной пошли!
У житного амбара все двери настежь, кругом десятка полтора подвод. Мужики словно муравьи таскают на хребтах мешки, грузят на телеги. Илейка поднял коня на дыбы, крикнул:
— Стой! Кто позволил?
— Я велел! — Перед ним зозник Холка, сверкнул глазом, вырвал из ножен саблю. — Город наш, хлеб наш же!
— Ты, кривая собака, где был, когда город брали?! Под мостом сидел! А у меня сорок убитых, столько же раненых. А грабить первый! Уходи!
— Не мешай, Илья, изувечу! — Холка взмахнул саблей, бросился к коню. Атаман вырвал из-за пояса пистоль, выстрелил. Холка охнул, уронил саблю и, словно спотыкнувшись за корягу, упал под ноги лошади. Люди его, побросав мешки, схватились за оружие, двинулись к Илейке. Но сзади раздался топот, и над откосом на фоне предрассветцого неба возникли темные силуэты скачущих всадников. Это шла Миронкова сотня...
Утром созвали круг. Илья объявил Кузьмодемьянск вольным городом, повстанцев — свободными казаками. Воеводой в городе поставили Ивашку Шуста, есаулом Сороку. Управлять всеми делами будет казачий круг. Иного способа правления Илейка не знал.
из отписки полкового воеводы
П. Урусова в приказ Казанского
дворца
«Государю царю и великому князю Алексею Михай-ловичю холопи твои Петрушка Урусов с товарищи челом бьют.
В нынешнем во 179-м году сентября в 15 день послал я с устья Казани-реки товарища своего воеводу Юрья Никитича Борятинского для выручки Синбирска.
Сентября-де в 20 день за Свиягою-рекою под сельцом Куланги дождались
пеших и конных людей — и был у нево с ними бой. И
тех воров побили, языков взяли 67 и велел он тех языков посечь и перевешать, а иных расчетвертовать и на колья рассажать.
Да сентября же в 24 день под татарскою деревней Крысадаки был бой, воров взято 36 человек, и велел князь их посечь и перевешать.
Сентября же 28 дню учинен был бой под мордовскою деревней Поклоуш, тех воров казаков, чювашу, и черемису, и мордву он побил, взял языков 38, велел их посечь.
Через день пришел он к черте в городок Тогаев, и с того городка пошел во Мшанеск, а ис Мшанску пошел к Синбирску по Крымской стороне, в день 1 октября пришел к Синбирску за 2 версты.
И вор Стенька Разин собрався с ворами, с великими силами и начал на него наступать. И воевода с твоими, государь, ратными людьми разобрався и пошел против вора Стеньки Разина, сошелся с ним сажень в 20-ти и учинил бой. И был бой, люди с людем мешались, стрель-
8 Аркадий Крупняков ба на обе стороны из мелкого рузкья и пушечная была в притин. И в том бою ево, вора Стеньку, соовали и прогнали.
225
А ево, вора Стеньку, самово было жива взяли, и рублен саблею, и застрелен ис пишйли в ногу, и едва ушол. И разбили их всех порознь, а вор Стенька побежал к валу и башню запер. А бились с тем вором с утра до сумерек. И на том бою взято языков 120 человек, 4 пушки, 14 знамен, литавры.
И на него, на вора Стеньку, пришло такое страхова-нье, что он в память не пришел и за пять часов до свету побежал на судах с одними донскими казаками. И астраханцов, и царицынцов, и саратовцов, и самарцов покинул у города. Обманул их, велел стоять, сказал им, бутто он пошел на твоих ратных людей. А сам он пошел бежать вниз по Волге...»
из статьи приказа Казанского
дворца
«•...Л только бы приходом своим не поспешил князь Юрья Никитыч Борятинской, и Синбирску было бы конечное разорение за малодушеством. Им бы никак от воровских казаков не отсидетца, потому как за вором было с 20 тысяч...
' ...Если бы пришел к Синбирску кравчий и воевода Петр Семенович Урусов, и вору бы Стеньке утечь было некуда, и черта была бы вся в целости. Города Алатор и Саранск и иные города до конца разорены бы не были. И то разорение все учинилось от нерадения к великому государю князь Урусова...
...Вор Стенька Разин от Синбирска бежал ранен Сечен саблею по голове, да нога права пробита от пищали».
Часть четвертая