Есть такая болезнь - жизнь
Шрифт:
– Вот если бы не вышла, он бы меня обратно принял.
Вера пожала плечами. Яр просто смеялся.
Все головы повернулись в его сторону, но забеспокоилась и пошла к нему навстречу только Вера. Он обнял ее и крепко прижал к себе.
– Да, Веруня. Аневризма лопнула.
В кухне повисла тишина.
– Ты говорил с родственниками?
– Нет, Костя говорит. А я домой, а тебя нет. Мама сказала, что ты сюда
Он пожал плечами, совсем как Вера.
Они ушли и плотно закрыли дверь.
– Все сказал?
– Все. Прости, что не принял с распростертыми объятьями, но не могу.
– Я пойду.
– Нет. ты взвинчена, а путь по темнякам не близкий. Сейчас отец с Верой вернуться, чай попьем, и решим кто как поедет.
– Значит, я тебе не безразлична?
– Нет, ты моя мама. А маму не выбирают.
Лиза накрыла чай. Вернулись к столу Валера с Верой. Валера просил сына взять больничный и с температурой на работу не ходить, отлежаться пару дней. Сказал, что сам позвонит заведующей. Лизу просил лучше следить за сыном. Потом они уехали, каждый на своей машине.
– Как я устал, ты бы только знала, Лизонька.
– Догадываюсь. Ты мать когда видел последний раз?
– Месяцев пять назад, на дне рождения Вити. Это сын ее младший. И то мы не сидели, заскочили с Юлькой и поехали к ней, у нее малыши, она их со свекровью на долго не оставляет. Я потом у Юльки посидел с племянниками, со Степаном, да и домой. А тут вдруг слезу пустила, вот мамаша! Лиз, мы когда еще с ней жили и болели, то она кричала, что с двумя не справится и отец брал больничный или отгулы. Их брак все время пытался лопнуть, как мыльный пузырь. Он и был по сути мыльным пузырем. Игорь Витальевич, я это Вам рассказываю, потому, что вот так со стороны и не понять кто есть кто.
– Так кто от кого ушел?
– Да, мать ушла. Встретила мужчину, очень состоятельного и решила, что с ним добьется большего. Она тогда считала отца бесперспективным человеком. Вот ее второй муж про нее сказал – собака на сене. Да, так и есть. Ай расстроился я и стыдно мне перед Вами.
– Прекращай,
Яр снова принял лекарства и пошел лег в спальне. А Лиза долго разговаривала о чем-то с отцом, затем дождалась звонка от Веры, что все доехали благополучно. Потом посмотрела вполглаза какую-то передачу по телевизору. Она даже не понимала о чем там идет речь. Она думала о Ярославе, о его жизни и его судьбе, о своих отношениях с родителями, о Вере и отце Яра. А потом решение как жить дальше пришло само собой. Она сходила в душ, надела самую красивую ночнушку, затем накинула халатик и пошла к нему в спальню.
– Нет, не спиться что-то.
Игорь Витальевич застал дочь, утром складывающей постельное белье в стиральную машину.
– Что случилось, Лиза? Ты решила стирать каждый день?
– Нет, просто мы постель испачкали. Да, папа, к сведению, мы с Яром спим вместе, это первое. Второе – твой бывший бизнес и твои бывшие партнеры не имеют отношения к моей личной жизни. И третье – свадьбы в Москве не будет. Я никогда не стану просить у свекра денег. Он сыну дал достаточно. Мы взрослые люди и проживем без помощи родителей. Ты все понял? И не смей говорить об этом с моим мужчиной.
– Ты выдвигаешь мне ультиматум?
– Да, ты меня правильно понял. Я взрослая самостоятельная женщина, папа.
Игорь Витальевич развел руками и удалился в комнату жены.
====== Часть 214 ======
Костя.
– Вы ее дочь?
– Да. Лия, меня зовут Лия.
– Пойдемте, присядем. То что я Вам скажу покажется Вам нереальным, противоестественным. Но это правда и какой бы тяжелой она не была, Вам придется ее принять. Ваша мама...
Она подняла на него глаза. В них не было слез, только пустота.
– Я думал. Прокручивал весь ход операции, обследование, мы его практически не сделали, некогда было. Мы все, кто там был так хотели помочь! Простите, я знаю, как Вам страшно сейчас. Может быть я могу для Вас что-нибудь сделать?
– Да. Я хочу видеть ее.
– Не лучшая мысль, Лия, поверьте.
– Я учусь в меде, я не боюсь. Пожалуйста.
– Нет, это другое и никакой опыт тут не поможет. Когда умерла моя жена, врач реаниматолог сделал посмертное кесарево и спас моего сына. А мне пришлось руками держать операционную рану. Я до сих пор не пережил этого. А сыну почти год.
– Видите, у Вас остался сын. А я теперь одна, совсем одна, на всем белом свете.
– Пойдемте в ординаторскую, Лия. Чаю попьем.
– У Вас курить есть?
– Должны быть бабушкины сигареты, пойдемте. Я знаю, где она их прячет.
Она курила одну за одной. Ходила по ординаторской взад и вперед, шептала, что-то. Костя молча наблюдал за ней. Он дежурил и то что случилось, случилось сразу в самом начале дежурства. А теперь уже темно, почти ночь. Надо позвонить кому-то. Она, дочь пострадавшей, не в том состоянии, когда можно человека оставить одного. Он боялся, что еще привезут кого-то и он должен будет идти. А она? Что делать с ней?