Есть упоение в бою("И вечный бой","Вечный бой","Бесконечная битва")
Шрифт:
«Разве мог я когда-либо раньше нарушить тайну мозга других созданий?»
Так он и заснул, беспокойно ворочаясь и продолжая чувствовать себя виноватым.
Проснулся он от глухого шума…и очень удивился. Шум доносился из коридора. Он сразу подумал: «Где находился нунули, когда я вступил с ним в мысленный контакт, чтобы отдать приказание?»
Ему показалось, что это было то место, где жил нунули. Но Модиун не имел привычки подсматривать за действиями другого лица и, может быть, смог бы
«Мне следует постоянно помнить, что все происшедшее было направлено лично против меня».
Ведь действительно, именно его, землянина Модиуна, пытались уничтожить зоувги. Как только эта мысль закрепилась у него в мозгу, он немедленно встал с постели. Он понимал, что противник уже разрабатывает новый план, чтобы покончить с ним. Одеваясь, он обдумывал некоторые детали своего поведения.
Модиун открыл дверь.
Снаружи царил настоящий бедлам. По крайней мере, таким было первое впечатление. Оно создавалось нескончаемым ревом голосов и топотом ног.
Коридор заполняли орды грязных и вонючих людей-животных, держащих в руках ранцы и электрические разрядники.
Царил отвратительный запах грязи (скорее всего, ганианской), смешивающийся с запахом неземной флоры.
Каждому из людей-животных, наверное, пришлось долго пролежать в траве, на листьях, среди кустов, что, собственно, и было видно по их запятнанной одежде, от которой исходил этот запах.
При виде толп живых солдат Модиун почувствовал удовлетворение и тут же решил, что даже этот беспорядок не так уж плох.
Тем не менее он ещё помнил о тех картинах, которые наблюдал, пробираясь ранее по этому коридору, как трудно было ему и нунули продираться через поток обезумевших людей-животных.
«Есть ли у меня желание опять включиться во все это?» — задал он себе вопрос. Весь накопленный тысячелетиями человеческий опыт, основанный на невмешательстве в дела других, твердил ему, что «нет».
Но внутри поднималось новое сильное чувство. Горячая и непоколебимая решимость поспорить с комитетом, прежде чем принять решение о своем будущем. И это чувство звало его вперед.
Он добрался до лифтов, и его просто внесло толпой в первый же открывшийся, который шел наверх. К тому времени, когда лифт достиг предела своего подъема, в нем, кроме Модиуна, оказался лишь офицер— гиена с золотыми нашивками, которого человек до этого не встречал.
Модиун даже несколько удивился, когда обнаружил, что его спутник пересек холл и подошел к тем же ведущим выше лифтам, что и он.
Внимательно посмотрев на человека-гиену, Модиун заметил, что на его одежде нет ни единого пятнышка грязи. Наверняка тот не спускался на поверхность планеты.
Оба они молча стояли перед лифтами. Когда же дверь, скользнув в сторону, открылась, офицер заговорил. Должно быть, он тоже предварительно присматривался к Модиуну, раздумывая, вступать с
— Вы уверены, что хотите подняться выше? Ведь вход в эту зону ограничен…
— Да, — коротко ответил человек.
Произнес он это несколько небрежно, ибо решил, что дискуссия на этом уровне ни к чему не приведет.
— Однако могу поклясться, — продолжал офицер, — что обезьян сюда не пускают…
— Меня пускают, — также коротко ответил Модиун.
Проговорив это, он переступил порог лифта. Офицер последовал его примеру, но продолжал смотреть с некоторым сомнением. Видимо, его продолжали раздирать противоречия. А Модиун тем временем размышлял, как ему найти нунули и поговорить с ним о новом этапе борьбы, развернувшейся вокруг него. Тем не менее, чтобы как-то p`gpdhr| несколько напряженную обстановку, он вежливо проговорил:
— Видите ли, я собираюсь побеседовать с хозяином нунули.
Говоря так, он внимательно наблюдал за коричневым обветренным лицом попутчика. Тот, по-видимому, занимал достаточно высокое положение в корабельной иерархии и знал, кто такой нунули. Поэтому он удивленно заметил:
— Что ж, выходит, что вы имеете право пользоваться всеми видами технического обслуживания…
— Совершенно верно, — подтвердил Модиун, и, стараясь использовать возможность получить дополнительную информацию, спросил:
— Когда мы отправляемся отсюда?
— Часов через двенадцать, — последовал ответ. А потом офицер, не сознавая, что выдает военную тайну, продолжил: — Ученые уже готовят к установке водородную бомбу, которая взорвется после нашего отлета. Остается только подождать, когда они возвратятся на борт.
Выходило, что Модиун чуть-чуть все не проспал. Чуть-чуть, но не совсем…
«Ну вот, — с горечью подумал он, — ещё немного, и я бы оказался в дураках. Позволил бы убить множество живых существ кучке лиц, готовых принести такую жертву ради одного человека. Конечно, по большому счету это не имеет особого значения. Все они смертны и умрут если не сегодня, то завтра».
Тем не менее его приводило в уныние недобросовестное поведение комитета, который в данном случае получал незаконные преимущества благодаря своим техническим знаниям. Да… это называлось злоупотреблением своими возможностями. Опять его охватило ощущение несправедливости всего происходящего.
«Видимо, во мне заранее запрограммировано стремление исправлять разного рода несправедливости и противодействовать им», — подумал он.
Лифт остановился, и у Модиуна не оставалось времени на дальнейшие размышления. Дверь открылась, и на расстоянии в несколько ярдов от себя он увидел открытый люк готовящегося к отправлению корабля. Пожалуй, он обращал внимание на этот люк и раньше, когда впервые направлялся на встречу с нунули. Это была носовая часть корабля. Они одновременно с попутчиком шагнули за порог, и тут Модиун обнаружил того, кого искал.