Есть женщины в русских селеньях
Шрифт:
Все как будто в порядке. В паспорте штамп немецкой комендатуры, справка от старосты... Опасаться, пожалуй, нечего. Но все-таки... Хорошо, что ничего не знает мама.
— Ознакомилась, Вера? — Шевченко назвал Сашу уже новым именем. — Запомни все, что в документах, написано.
— Уже запомнила.
— А теперь научу с этими штуками управляться. — Шевченко положил на стол уже знакомую Саше, похожую на рулетку мину и рядом с нею еще одну такую же. — Вот этой рукояткой заводишь пружину. Как у часов. А этот рычажок
— Понятно. Все очень просто. Как в будильнике.
— Тогда забирай оба эти будильника. Спрячь в кошелке получше.
Через сутки, утром Саша была уже в Николаевке. Это большое село было заполнено немцами. Они заняли почти все дома, во дворах тут и там стояли машины, обозные фуры на больших колесах, вдоль улиц по заборам и деревьям тянулись красные, белые, желтые, черные жилы телефонных проводов — признак близости штабов.
Саша побаивалась, как бы ее не остановил патруль. Документы не подведут, но если патрульные вздумают покопаться в кошелке...
Она быстро шагала по улице, присматриваясь, где же та столовая для немцев, куда ей надо было прийти прежде всего. Из объяснений Шевченко Саша помнила, что столовая — в центре, фашисты заняли под нее школьное здание.
«...Вот это, наверное, она и есть!» Саша замедлила шаг, проходя мимо длинного одноэтажного беленого дома, возле которого грудой лежали школьные парты. Некоторые из них были расколоты, рядом на земле белела щепа. «На дрова фашисты пустили... — сжала губы Саша, — учились здешние ребята, а теперь нет школы. И у нас в Рогозцах, если немцы придут, то же самое будет».
Замедлив шаг, Саша прошла мимо школы. Немцев не было видно: наверное, завтрак уже кончился и они разошлись. Тем лучше.
Присмотревшись, где вход на кухню — там и валялись выброшенные парты, — Саша подошла к нему. Из полуоткрытой двери тянуло паром, доносилось бряканье посуды.
Саша вошла в дверь. Справа у стены, спиной к ней, возле большой оцинкованной мойки стояла девушка в косынке и белом халате, подпоясанном полотенцем, и вытирала тарелки.
— Можно мне увидеть Лиду? — спросила ее Саша.
— А вы кем ей приходитесь? — обернулась девушка, внимательно всматриваясь в Сашино лицо.
— А вы — Лида?
— Так зовут...
— А я — Вера. Мне сказали — здесь подходящая работа есть.
После этих слов с лица Лиды мигом сошло выражение настороженности: слова, которые ей только что сказала Саша, были условленным паролем. Бросив взгляд на кошелку, которую Саша держала в руке, Лида быстро шепнула:
— Давай пока сюда! — и, взяв кошелку, засунула ее куда-то в угол.
— А теперь пойдем оформляться.
Лида привела Сашу на кухню и представила повару. Это был солидный
— Вера, подружка моя, — представила Сашу Лида, — я вам говорила про нее.
К удивлению Саши, повар не стал ее ни о чем расспрашивать. Может быть, потому, что Лида все о ней уже рассказала раньше? Повар только посмотрел на нее пристально, как бы оценивая, на что она способна, и спросил:
— Буфетчицей справишься?
Саша не стала размышлять. Буфетчицей так буфетчицей.
— Справлюсь.
— Ну и добро. А пока обожди. Перед обедом шеф придет, доложу ему про тебя.
Лида увела Сашу к себе в моечную, сказала:
— Сбегаем ко мне, вещички твои положим. Жить будешь у меня. Тут близко.
Через несколько минут они вышли из столовой. Кошелка в руке Саши была теперь куда более легкой: мины она отдала Лиде, и та запрятала их где-то в моечной.
Лида занимала крохотную комнатушку-чуланчик в доме, оставленном хозяевами, успевшими уехать до прихода немцев. Все остальные помещения в доме занимали солдаты какой-то хозяйственной команды.
— Эти немцы еще ничего, — осведомила Сашу Лида. — Пожилые больше, не пристают. Да и ход у меня отдельный, так что не опасайся. Со мной в комнате еще одна женщина живет. Тоже из нашей столовой. Втроем будем — совсем хорошо.
К назначенному времени Саша вернулась в столовую. Повар сразу же провел ее к «шефу». Саша всерьез встревожилась: вдруг этот немец заподозрит что-нибудь? Каждый день надо будет обслуживать фашистов, улыбаться им — да, да, улыбаться, чтобы они не догадались, кто она на самом деле.
«Шеф», пожилой фельдфебель с морщинистым лицом, принял Сашу в конторке столовой, где он, сидя за столом, что-то подсчитывал на маленьких карманных счетах. Выслушав повара, представившего ему Сашу, он сразу же потребовал:
— Папир!
— Пожалуйста! — подала документы Саша. Фельдфебель долго и тщательно рассматривал их. Потом вернул, сказал удовлетворенно:
— Все есть порядок. Ты хотел быть буфетчиц? — Да.
— Ты знаешь этот работ?
— Знаю. У меня мать была буфетчицей, я часто ее заменяла, — храбро соврала Саша.
— А где есть твой муттер, фатер, почему ты здесь, в Николаевка?
— Отца у меня нет, а маму арестовали красные перед тем, как они бежали из Курска, и увезли.
— Арестовал? — фельдфебель настороженно приподнял брови, — дайне муттер, твой матка, крал аус буфетт продукт, денга?
— Нет, что вы! — улыбнулась Саша. — У мамы никогда не было недостач. Я не знаю, за что ее арестовали. Может быть, за то, что она говорила — не надо уезжать от немцев, они культурные люди. А сюда я приехала к Лиде. Она моя двоюродная сестра. Других родственников у меня нет.