Эстафета жизни
Шрифт:
Я самый лючший, самый местный
Есть кандидат на царский трон...
– Знаете, - говорил Фрунзе уже серьезно, - Врангель был одним из самых способных представителей белого лагеря. Сделавшись главнокомандующим, он развернул в Крыму колоссальнейшую работу. Расправился с конкурентами, соперниками, тоже метившими в "правители". Перевел из тыловых учреждений в строй все кадровое офицерство. Перевешал офицеров, чиновников и солдат, проявлявших неповиновение. В результате создал внушительную боевую силу, приблизительно в тридцать тысяч штыков и сабель. И воевал неплохо. Вообще не следует думать, что среди наших врагов одни олухи и дураки. И Ленин об этом не раз
– Правильно!
– отозвался Демьян Бедный.
– Они не дураки, но бить их надо.
– Бить, конечно, надо, - подтвердил Фрунзе, - и "самых лючших" и не самых "лючших". Просматривал я сегодня иностранные газеты. Там все время идет антисоветская возня. Вы слыхали что-нибудь о некоем Арнольде Рехберге? Бывший личный адъютант кронпринца, крупный промышленник, кажется, связан с германским калийным синдикатом... Бредит мировым господством! А уж бонапартиков развелось - невероятное количество! И все наперебой предлагают спасение от большевизма.
– А что такое с этой комиссией по обследованию Красной Армии? Что-нибудь серьезное?
– У нас идет сейчас очень большая перестройка Красной Армии. Комиссию мы действительно назначили, она произвела обследование и доложила пленуму ЦК партии о результатах. Результаты малоутешительные. Материальные средства нас поджимают. В стремлении облегчить для населения военное бремя мы дошли до крайних пределов. Достаточно сказать, что царь держал под ружьем полтора миллиона, да и у нас в двадцатом году было три миллиона, а сейчас мы оставили пятьсот шестьдесят тысяч.
– Маловато!
– расстроился Демьян Бедный.
– Ведь сами говорите - тучи вокруг ходят!
– Фронтов нет, нэп у нас, товары появились... и создалось у некоторых людей излишнее благодушие. Дескать, ниоткуда опасность не угрожает, можно не волноваться. А там - шуруют! Армии перевооружают, новые военные планы разрабатывают...
– Сегодня разрабатывают, завтра разрабатывают, а там и грохнут. Злят меня еще эти троцкистские выкормыши! Ведь они совершенно откровенно считают, что не будет большой беды, если интервенты захватят страну: все равно, дескать, надо идти с повинной, в ножки поклониться капитализму.
– Вам не чудится в этих капитулянтских нотках страшно знакомая мелодия? Кто это говорил когда-то еще очень давно и очень похожее? Струве! Конечно он! Идти на выучку к капитализму! Вот с кем сошлись взгляды людей, осмеливающихся именовать себя коммунистами! Понятно, люди с подобными взглядами отнюдь не содействуют укреплению армии.
– Черт возьми! Так ведь требуются экстренные меры?
– А как же! Вот на меня и возложили эту ношу.
– Вызволите?
– Вызволим. Я ведь не один. Уже кое-что сделано. Вот создали полевую артиллерию... Сейчас ведем переговоры с Францией о возвращении наших судов, которые угнал Врангель. Суда находятся в настоящее время в Бизерте: линкоры "Воля" и "Георгий Победоносец", крейсера "Кагул" и "Алмаз", с десяток эскадренных миноносцев да сотня транспортов и пароходов. Главное же - готовим новые кадры, налаживаем военную промышленность. За какой-нибудь год армия будет неузнаваемой. И до троцкистов доберемся!
Демьян Бедный молча разглядывал открытое, смелое лицо Михаила Васильевича: да, пожалуй, этот сделает.
И на самом деле выбор ЦК был удачен. Фрунзе понимал, что надо немало труда вложить, чтобы достичь желаемого. Что ж. Раз надо, значит, надо. У нас есть только остов будущей армии. Подготовка страны к обороне должна стать делом всей страны, всего советского аппарата. С этого и начать: расшевелить, довести до сознания. Армия
– Товарищи рабочие, берегитесь!
– встревоженно предупреждал Фрунзе. Враг окружает нас и зорко следит за каждым нашим шагом! Время отдыха и спокойного труда для нас еще не настало! Смотрите, какая идет перестройка вооруженных сил в капиталистических странах. У нас, например, нельзя даже серьезно считать воздушным флотом те несколько сот аппаратов, которые среди летчиков известны под названием "гробов", а в той же, например, Франции воздушный флот насчитывает тысячи аэропланов... существуют аэропланы, вооруженные артиллерией... Сделано кое-что и у нас в этом отношении, но мало. А мы должны не только не отставать, но и быть впереди.
Об этом речь шла на съезде партии. Лучшим представителям военного командования было поручено сколачивать боеспособную армию, позаботиться об оснащении армии новейшей техникой. Это было ответственнейшее дело, то, от чего зависело, может быть, даже существование Советского государства. И Фрунзе вместе с другими боролся с беспечностью, с легкомысленным отношением к вопросам нашей обороны.
Надо сказать, что дело у Фрунзе ладилось. Каждый месяц давал ощутимые перемены к лучшему. Когда Фрунзе натыкался на сопротивление, даже на попытки сорвать проводимую работу, он беспощадно разоблачал троцкистов и их подпевал. Это было довольно щекотливое мероприятие: очистить армию от всех разлагающих элементов. У Фрунзе не было еще случая, чтобы дрогнула рука. Начав, он доводил дело до победного конца. Придя к решению, он уже не отступал, пока все не выполнит.
Троцкисты жаловались, вопили, бегали по инстанциям, обвиняли Фрунзе во всех смертных грехах. Это не останавливало Фрунзе. Он спокойно делал задуманное. Гнал их беспощадно. Гнал и тогда, когда сам их обнаруживал, гнал и в тех случаях, когда поступали соответствующие сигналы.
Однажды приехал Котовский и сразу, с места в карьер, еще в прихожей, не раздевшись, заговорил о самом больном:
– Михаил Васильевич, да уберите вы у меня этих чертовых троцкистов! Я призываю красноармейцев и командиров к культуре, напоминаю, что надо изживать нашу привычку ругаться последними словами, но с этой публикой я не ручаюсь за себя, я могу и выругаться! Кого угодно выведут из терпения!
– Одной руганью не поможешь, - нахмурился Фрунзе.
– Гнать их надо поганой метлой из армии, оздоровить надо наши ряды. Вот она - мирная, тихая жизнь! Твердим, что фронтов нет, что выдалась передышка, а какая там передышка? Незатихающие сражения, только война приняла более сложные формы, а враг стал более вертким, да стратегия его стала хитрей... Пока на земле есть хоть одно капиталистическое государство, не будет покоя.
Оба озабоченно призадумались. Невесело было на душе. Котовский предложил:
– Нагрузить бы ими воз - да туда, за рубеж, к их хозяевам, вывалить всю кучу во двор буржуазии! Получайте!
– Там-то их встретили бы с распростертыми объятиями!.. Нет, Гриша. Здесь, у себя, повоюем с ними!
2
Год назад Фрунзе был по совместительству назначен начальником Академии генерального штаба. По своему обыкновению, он, вступая в эту должность, прежде всего изучил историю академии со дня ее основания, то есть с 1832 года.
Слов нет, из Академии генерального штаба вышло немало видных военных деятелей. Но какая рутина! Какая затхлость! Это и немудрено, если властителями умов и законодателями военной науки в царское время были древние мумии, если там насаждались германские доктрины, на практике ни разу не оправдавшие себя!