Естественная история драконов. Мемуары леди Трент. Путешествие на «Василиске»
Шрифт:
На эти вопросы я не нашла ответа ни в тот день, ни даже в ближайшие годы. Однако убийство морского змея, к которому я прониклась столь запоздалым сочувствием, позволило мне сделать очередной шаг к решению проблемы.
Виверны Бульскево – Протеже – Равнодушие Джейка – В штилевой полосе – Джейк дает обещание
Нет, я не забыла доставленных Вадеми новостей о странном виде драконов в байембийских реках. Однако все мысли об этом пришлось на время отложить.
Перед отъездом у меня образовалось
Как правило, моряки оставляли наши научные дискуссии без внимания: подобные материи ничуть их не интересовали. Но полагаться на то, что они будут продолжать игнорировать нас, если их внимание привлекут слова наподобие «драконьих маток», не стоило. В команде хватало оппортунистов, вполне способных пуститься в погоню за этаким трофеем или как минимум продать сведения об оном заинтересованному покупателю. Да что там – любой матрос мог попросту проболтаться об услышанном за выпивкой в первом же портовом кабаке. Навлечет ли это беду на Мулин и Байембе? Этого я наверняка сказать не могла, но рисковать не хотела.
Таким образом, пришлось подождать. К счастью, мы не все время проводили в море, и вскоре удобный случай представился.
Для замены грота-штага и устранения прочих повреждений, полученных в бою с морским змеем, «Василиск» сделал остановку в Свалтане, а затем обогнул северную оконечность Антиопы и бросил якорь у берегов Лежнемы, близ устья реки Оловтун, на некотором расстоянии к северу от Купелия. Бульский царь нам всячески благоволил: он вовсе не забыл нашей роли в открытии залежи огневиков в Выштране, принесшей ему немалую выгоду. По сей причине он не только пожаловал нам визы, но и приставил к нам проводника для путешествия в глубь территории, где мы могли бы наблюдать виверн.
Виверны обитают в горах на востоке Бульскево, тянущихся на север, к границе с Сиоре. В глубине души я сожалела о том, что строгий научный подход требует проведения изысканий в подобных местах: даже в конце калориса и начале фруктиса, и даже в холмистых предгорьях, а не в самих горах, сезон, считающийся в тех краях «летом», выдался исключительно холодным. Что ж, по крайней мере, долгие дни предоставляли прекрасную возможность для охоты и наблюдений. Тем временем «Василиск» продолжал путь в Купелий, к столичным рынкам, а после должен был вернуться и забрать из Лежнемы нас.
Не стану подробно останавливаться на охоте на виверн: к ключевым аспектам данного повествования она отношения не имеет, а о ее научном значении и без того уже было сказано немало. Достаточно упомянуть о том, что главным предметом нашего интереса являлась конфигурация конечностей виверны – крыльев и пары (а не двух пар) лап. Наша гипотеза состояла в том, что виверны могут оказаться промежуточным звеном между почти лишенными конечностей змеями океана и четвероногими крылатыми драконами; ее-то мы и намеревались проверить.
Эта продолжительная задержка на берегу – особенно засады в бесконечном ожидании появления виверн – предоставила мне массу времени для разговоров с Томом. Уж тут-то я изложила ему и все, что сообщил мне Вадеми, и все свои догадки о том, что это может означать.
Том сдвинул брови, задумчиво оглаживая приклад винтовки.
– Трудно
– Но и такую возможность не стоит списывать со счетов, – сказала я. – Их методы ухода за яйцами – традиция, передававшаяся из рук в руки, от поколения к поколению, многие-многие годы. Допустим, все они превратились в обычай, выполняемый только потому, что так поступали отцы и деды, без понимания его истинной сути…
Не удовлетворенная собственными рассуждениями, я ненадолго умолкла, а затем меня отвлекло движение неподалеку. Как оказалось, то была всего лишь чья-то коза, отбившаяся от стада.
Когда коза убралась восвояси, я возобновила разговор.
– Однако необходимо учесть и другие варианты. Вот, например: что, если мулинцы поселили в реки маток сознательно?
На это Том тихонько фыркнул.
– Чего бы ради? Уж не хотят ли они захватить Байембе и подчинить себе?
Конечно, это было полным абсурдом. Мулинцы любили свои болота и джунгли, сколь бы губительны ни были эти места для человека. С их точки зрения безводные саванны Байембе для жизни никак не годились. К тому же у них не имелось ни правительства в масштабе, превосходящем группу старейшин, случайно собравшихся на стоянке в любой отдельно взятый момент времени, ни войск, кроме крохотных отрядов юношей, дерущихся меж собой в силу каких-нибудь личных обид. У них не было – и быть не могло – ни желания покорять Байембе, ни средств, чтобы добиться победы, если такое желание вдруг возникнет. Тут им не помогли бы даже драконы.
– Хотелось бы мне отправиться туда и взглянуть на них самой, – пробормотала я (не в последнюю очередь потому, что именно в этот момент порыв ледяного ветра живо напомнил мне, насколько в Эриге теплее).
Том не хуже меня знал, отчего это невозможно: ему путь в Байембе был заказан точно так же, как и мне.
– Пожалуй, – протянул он, – тут вам нужен протеже. Ученик. Воспитанник, который мог бы поехать туда вместо вас.
– Вряд ли у меня когда-нибудь появится хоть один, – со вздохом откликнулась я.
Том замолчал. Через какое-то время я почувствовала на себе его пристальный взгляд и обернулась. Да, он действительно, не отрываясь, смотрел на меня.
– Что? – в недоумении спросила я.
– А как насчет всех этих людей, что толпами валят в ваш дом каждый атмер?
– Среди них нет ни единого натуралиста-драконоведа.
– Да, верно – но соберите вокруг себя побольше ясной умом молодежи, и рано или поздно хоть один да появится. И не заставит себя ждать, если по окончании экспедиции вы действительно отправитесь в лекционное турне.
Мне захотелось возразить, сказать, что лекционное турне, если оно вообще состоится, – просто способ заработать денег (которых по возвращении домой ожидалась серьезная нехватка). Все эти лекции мыслились мне как популярные, а не научные. Но если меня в свое время подвигла к выбору научной карьеры такая малость, как искровичок, сохраненный при помощи уксуса, то мысль о том, что рассказы о моих похождениях могут вдохновить на то же самое кого-то еще, была вовсе не так уж абсурдна! Правда, протеже и ученики всегда казались мне чем-то, присущим лишь людям наподобие лорда Хилфорда – высокородного дворянина, действительного члена Коллоквиума Натурфилософов. Но, если вдуматься, со временем хотя бы один вполне мог появиться и у меня!