Эта безумная семейка
Шрифт:
– Что случилось?
Тихо шмыгая носом и безуспешно пытаясь утереться рукавом свитера, только размазывая от этого по лицу легкий макияж, девочка выдавила из себя, заикаясь:
– О-ой... столько всего случилось... И все как-то разом, в о-один м-момент... на... навалилось... И все так плохо-о-о....
Не дожидаясь еще одной истерики, я строго прикрикнула, пытаясь таким нехитрым способом вернуть ей ясность мысли:
– Молчать! Так. Давай по порядку. Только подожди меня сначала, я сейчас...
Пытаясь понять, что это было такое, я быстро направилась на кухню, потирая виски. Никогда не умела нормально
– Держи, выпей. Вот, это валерьянка, ее сначала. Успокоит. Теперь давай поговорим. Начнем с простого. Как тебя зовут?
– А... аня, – все еще запинаясь, ответила девушка и махом проглотила таблетки, запив их чаем.
– А истинное имя?
– Такое же...
– Хорошо. Итак, Аня, твой дедушка – Радогор, я правильно поняла?
Девушка кивнула.
– Замечательно. Давно ты у него была?
– Се... сегодня.
– Чудесно. Ты видела у него мальчика десяти лет на вид примерно?
Снова кивок.
– Как он?
На меня подняли удивленные заплаканные глаза.
– А что с ним д-должно было случиться?..
– Ничего, – осторожно ответила я, внимательно вглядываясь в ее лицо.
Миловидная такая внешность, довольно привлекательная, но на роковую красоту не тянет. Большие глаза, сейчас немного припухшие, голубые. Миленький, маленький носик. Словно бы чуть острые уши почти не прикрывали жидкие белесые волосы. Фигура такая, что ничего определенного про нее сказать сложно – не тонкокостная и даже не стройная, но все равно неуловимо беззащитная, словно отражение хрупкой, нежной души, для которой, наверняка, любая мелочь кажется катастрофой и концом света. Одета хорошо, но скромно – джинсовая юбка и теплая куртка, из которой выглядывал длинный рукав свитера, сейчас более похожий на половую тряпку с разводами. Оглядев все это, я непререкаемо скомандовала:
– Сними куртку, жарко ведь. Так что, с мальчиком все хорошо, он жив, здоров?
Стягивая с себя верхнюю одежду, девочка в первый раз робко улыбнулась и ответила тихо:
– Насколько можно быть здоровым под командованием моего дедушки...
Я облегченно перевела дух, получив прямой ответ. Тревога, засевшая глубоко в душе, отпустила. Вот теперь уже можно с самой Аней разбираться.
– Вот и хорошо, – я искренне улыбнулась и поднялась с кровати, куда уселась, когда отдавала девушке чай. – Успокоилась немного? Тогда пойдем со мной, умоешься. Хочешь, поделюсь каким-нибудь свитером? Мои вряд ли подойдут, но у меня есть соседка по квартире, у нее что-нибудь можно позаимствовать...
Разговор о том, что привело Аню в мой дом, мы продолжили только через полчаса. Успокоившаяся и переодевшаяся в одну из Налькиных рубашек девушка снова сидела на кровати в комнате недопиры и сбивчиво рассказывала мне о том, что, собственно, с ней произошло. А я слушала и недоумевала, при чем тут я.
Оказывается, в такое душевное состояние юную оборотниху
Дальше я слушала вполуха, уже перестав о чем бы то ни было недоумевать, и просто ждала, когда длинная, душещипательная история закончится. Как будто мне своих проблем в личной жизни не хватает...
Когда Аня, наконец, замолчала (а случилось это не раньше, чем история о парне была рассказана в мельчайших подробностях, а вместе с этим еще жалобы о том, что из-за него ее скоро исключат из школы, и вообще, вся жизнь ее не заладилась), я, опустив слова сочувствия, осторожно поинтересовалась:
– А от меня ты что хочешь?
Кажется, девушка не очень представляла, что именно от меня ей нужно. Удивленно похлопав глазами, она, как и тогда, на около двери, горячо и убежденно заявила:
– Ты должна мне помочь!
– Как? – устало поинтересовалась я, с интересом разглядывая оборотниху.
– Ну... как-нибудь...
– А почему я должна это делать?
Кажется, этот вопрос заставил Аню растеряться не меньше, чем растерялась я, когда она заплакала. Девушка даже руки с кружкой опустила – если бы там еще оставался чай, точно расплескался бы. Посмотрев на меня растерянно и как-то беспомощно, она неуверенно проговорила:
– Ну как же... Ты же Ведущая...
И снова это странное слово! Вот ведь, совершенно вылетело из головы спросить у Леши, что это значит. Не тем были мысли заняты, а теперь поздно. И остается только самой додумывать, что я там должна вести. Может, у Красимиры поинтересоваться, а? Ей уж точно виднее, кто такие ведущие и чем они занимаются. И почему я не могу быть ими.
Явно заметив, что я чего-то не понимаю, Аня, снова сбиваясь, точно что-то процитировала, еще более неуверенно, чем раньше:
– “Стая – это се... семья. Волки в ней – как дети, а Вожак – отец. А с каждым отцом, должна быть и мать, которая всегда поддержит и по... поможет, направит на правильный путь. И... и называть ее будут – Ведущая Стаю”...
Ну вот на это мне уже было точно нечего ответить! Это когда это я подписалась на такое большое количество приемных детишек, а?! Не было такого! И вообще, что это за бред такой? Вот приедет Сергей, я ему устрою разборки... После того, как получу документ, что Леша является членом стаи и находится под моей опекой.