Эталоны
Шрифт:
– Что поменять? – спросила Юлия с возмущением.
– Она сказала, что просто шла мимо нас.
– То есть как? – задохнулась Юлия, и отрывисто вздохнув, продолжила, – вы же остались вдвоём, когда я ушла? А тот номер, что она выкинула в кафе?
– Да, но она сказала, что вообще не причём. А он, то есть один из парней, сказал, что вообще видит её впервые.
– Да я её! Вот дура набитая. А тот гад, да он… – но ей не дали продолжить.
– Так, пошли! – вмешался сержант.
– Всё будет хорошо, – сказал Марк, пытаясь утешить сестру, – скажи маме, чтобы ни кого, ни о чём не просила.
– Хорошо, – сказал она, и её глаза снова наполнились слезами.
– Извини, что так вышло, – сказал Марк, посмотрев на Юлию, когда его
– Ни говори так! Ты мне ещё вечер должен, – сказал она ему вслед. От этих слов на душе Марка блеснул небольшой лучик света. Ему было за что бороться. «Ради мамы, ради сестры, ради неё!» – настраивал себя Марк пока они шли до камеры.
Юлия вывела Луизу на улицу. Они прогулялись до сквера недалеко от здания и сели на лавочку под фонарём. Луиза уже успокоилась и, достав из сумки зеркало, пыталась привести себя в порядок.
– Спасибо, что пришла, – обратилась она к Юлии, – не знаю, как бы я одна смогла с ним говорить. Мама очень переживает, но если узнает, что у Марка есть ты, она будет очень рада. Она давно мечтала увидеть, как Марк приведёт знакомиться свою девушку. А вы давно вместе, а?
Повернувшись, Луиза поняла, почему ей не отвечали. Юлия, которая до сих пор сдерживалась, посмотрела на неё покрасневшими глазами, глубоко вздохнула и заплакала.
Глава 5. Сделка с совестью.
« … патрульные успели предотвратить нанесение тяжких телесных подтверждений. Действия пострадавших оцениваются как применение самообороны в рамках установленных законодательством. Подозреваемый был задержан и доставлен в отделение полиции».
Так выглядел отрывок из протокола задержания Марка. «Законодательство», которое там упоминалось, сейчас показывало себя не с лучшей стороны. Марку ещё предстояло смириться с мыслью, что рассчитывать на честный суд ему не стоит. Но уже сейчас чувствовал большую разницу между его представлениями о законе, полученными в университете и тем, что он видел по другую сторону решётки. В жизни провинциального городка далёкого от столицы была своя система власти. Вся эта система от патрульных постовых до судей выполняла один общий список дел, и установление справедливости почти не входило в него. Все подчиняются неписаным законам силы и денег. Правила всего лишь формальность. Ни у кого нет желания, да и возможности думать об общей справедливости. Каждый пытается добиться своего личного успеха, не быть съеденным и есть самому. Никто не может выделяться. «Забудь всё, чему тебя учили. Делай то, что тебе говорят!» – слышат молодые люди, входящие в эту систему.
Кто-то хорошо вписывается в неё, умело пользуясь обретёнными полномочиями. Заводит полезные связи, получает повышения по службе, и конечно удовлетворяет свои корыстные интересы. Главное не забывать делиться с начальством и не «подставляться».
Того, кто всё же пытается работать по совести, система просто ломает. В любом коллективе не любят тех, кто не хочет соблюдать «негласные правила». Особенно если все они работают в обход законов, которые человек хочет соблюдать. Поэтому большинство порой открыто выступает против таких людей. А начальство уже дергает нужные рычаги. На каждого можно надавить. Пригрозить уволить с работы или даже обвинить в преступлении. Идти против, давно никто не смеет. Кажется, что люди потеряли надежду искать справедливости в этом городке.
Были и те, кто просто смирился, и старался работать в рамках, отведённых ему «сверху». Таким человеком был Леонид. Жена, двое детей, квартира в спальном районе, старенький автомобиль и хронические болезни – вот всё, что он накопил за двадцать лет службы. Он давно не стремился совершать подвиги в борьбе за правопорядок. Отдел из семи подчинённых, контроль всех открытых ими уголовных дел, а также куча дел на личном рассмотрении. В том числе дело Марка. Огромный объём работы отбивал любое желание на раздумье, главное было соблюдать все бюрократические правила.
Прошла уже неделя. Леониду, в нарушение всех правил, удалось оставить Марка в камере отделения. Поездка в места временного изолирования, могла уже стать наказанием. Скорее всего, отец Алана сделал бы всё, чтобы Марка там «тепло встретили». Возможно, что и в тюрьме у отца Алана могли быть связи, но Леонид дал ясно понять, что лучше сразу в тюрьму, чем изолятор.
Тем временем общение Марка и Леонида было уже больше похоже на дружеские беседы, чем на допросы. Они целыми вечерами сидели в его кабинете. Следователь поил его чаем и угощал едой из дома. Со стороны казалось странным, почему старший следователь так относился к задержанному. Марка тоже интересовал этот вопрос, но спрашивать было неудобно. Было лишь предположение, что следователь верит его словам, поэтому и относится к нему не как к преступнику. «Это всё, что я могу для тебя сделать» читалось в его глазах. Отношение Марка к Леониду сменилось от неприязни, к доверию. Пользуясь возможностью, у него появилось желанию больше узнать систему изнутри. Леонид стал для него одним из немногих, кому он мог доверять. К слову, безупречным полицейским Леонид тоже не был. Во время одного из допросов, в кабинете стоял стойкий запах алкоголя. «Нервишки лечим!» – наигранно оправдывался он, после чего рассказывал о своих «любовных похождениях» прямо в кабинете, прошлым вечером. Но в свою очередь он, как и обещал, представлял Марку все документы по следствию, и давал интересные советы. Леонид объяснял, как надо вести себя в суде, что говорить, на какие из законов лучше ссылаться.
«Если даже все факты не в твою пользу, постарайся понравиться судье. Не кричи, не перебивай, какую бы чушь про тебя не говорили. Я тоже постараюсь замолвить за тебя словечко» – эти слова Марк хорошо запомнил.
Также стараниями Леонида, ему неофициально разрешили свидание с родными. Пришли мама и Луиза. В тот момент что-то упало внутри у Марка. Такое лицо он видел у матери только однажды, когда умер отец. На пару секунд она замерла в двери кабинета, молча смотря на сына, а потом зашла и обняла его.
– Ну вы это, не переживайте так, я пока выйду, на минутку… – толком не договорил Леонид, и вышел из кабинета, закрыв за собой дверь на ключ.
– Ну как вы? – спросил неуверенно Марк, предлагая им присесть.
Говорила только Луиза, а мама лишь молча гладила Марка по плечу.
– Мы с мамой ещё не нашли адвоката, почему-то сейчас все заняты или требуют огромных денег, – возмущенно рассказывала она, – ещё к нам приходил отец одного из ребят…
– Что он хотел? – резко оборвал её Марк, отчего они обе вздрогнули. Кровь забилась у него в висках. Мысль, что кто-то из них может угрожать его семье, вызвала в нём гнев.
– Э, ни чего особенного, предлагал помириться, если мы, ну это, – неуверенно закончила она и посмотрела на маму.
– Если мы извинимся, – закончила она за дочь, и словно снова переживая этот момент, продолжила, – я послала его к чёрту и сказала: «Мой сын ни в чём не виноват!», и он ушёл.
Марк испытал странное чувство, смесь гордости и страха за семью.
– Не стоило, так с ним. Я переживаю за вас, эти люди могут быть опасны.
– Мне всё равно, я ни кому не дам вас в обиду, – уверено сказала мама и взяла Марка и Луизу за руки.