Эти спутанные узы
Шрифт:
Я задыхаюсь, по моим ободранным ступням стекает кровь, ноги онемели, но я не останавливаюсь.
Гравийная дорожка выходит в поля. Яровая пшеница хлещет меня по ногам и лицу, когда я пробираюсь сквозь нее, но я продолжаю бежать. Я вижу впереди конюшню и, собрав оставшиеся силы, пробиваю двери скованными руками. К тому времени как я забиваюсь в угол конюшни, последние лучи ночи почти покинули небо, и я едва держусь на ногах.
Я приваливаюсь к стене, закрываю глаза и погружаюсь в глубокий сон – в котором все равно продолжаю бежать.
У
Глаза цвета морской волны, глаза Себастьяна, когда он обещал, что у меня будет дом, руна на моей коже, прямо над сердцем, символизирующая наши узы, железные прутья огромной клетки, где королева заперла Неблагих детей.
Я бегу в каждом сне, мимо каждого воспоминания. Сердце бешено колотится, легкие сжимаются, ноги болят, но я бегу.
Теперь это моя жизнь.
Теперь я все время бегу, окружённая врагами, и не могу остановиться.
Эта мысль захватывает меня, когда я погружаюсь в сон и выныриваю из него. Я хочу повернуть время вспять. Вернуться в Элору до того, как Джас продали в рабство, до того, как я узнала, что Себастьян – принц фейри. Я хочу вернуться к тому одинокому, утомительному существованию. Тогда было не так уж много людей, которым было на меня не плевать, но, по крайней мере, они не притворялись, что я им небезразлична. По крайней мере, я верила, что то немногое, что у меня было, было реальным.
Глава 3
– И это та исключительная красавица, за которую боролись сыновья Оберона? – спросил мужчина.
– Ей не нужна красота. Огонек – отличная воровка, она крадет сердца так же просто, как драгоценности, – ответил смутно знакомый голос.
«Баккен? Что здесь делает Баккен?»
Я слышу презрительное фырканье.
– Не сомневаюсь.
Я пытаюсь открыть глаза, но у меня не получается. Веки словно склеены, а рот как будто набит песком.
– Она выглядит так же отвратительно, как неубранные конюшни. А пахнет еще хуже, – говорит мужчина.
Я пытаюсь сесть, но каждый мускул в моем теле протестующе ноет.
– Проснись, принцесса Абриелла. Пришло твое спасение.
Меня охватывает настолько сильное отвращение и раздражение, что мне наконец удается открыть глаза. Первое, что я вижу, – блестящие ботинки, зашнурованные на мускулистых, обтянутых кожей ногах. Я поднимаю голову и вижу, как очень большой, очень высокий фейри с оливковой кожей ухмыляется мне сверху вниз. На его лбу, сквозь копну густых темных волос, виднеются пульсирующие серебряным светом изломанные линии.
– А вот и она, – говорит фейри. В его красновато-коричневых глазах с приподнятыми уголками пляшут веселые искорки. – С возвращением в мир живых.
Я знаю эти глаза.
– Это ты помогал детям сбежать.
В ответ его губы растягиваются в широкую улыбку. Почему-то он кажется мне знакомым. Знакомым не только потому, что мы вместе сидели на корточках в траве возле тюрьмы для Неблагих.
– Ты Дикий фейри, –
Он фыркает.
– Ну да. Молодец, что заметила. А теперь мы можем идти? Пока твой принц не нашел меня на землях своей матери и я не поплатился за это головой?
Мой взгляд скользит к гоблину, стоящему рядом с ним. Это вовсе не Баккен, а другой гоблин, которого я не узнаю. Он смотрит на мои волосы, и я вижу, как его рот с длинными зубами наполняется слюной.
– Куда мы пойдем? – спрашиваю я. Мое горло при этом все равно что полоснули сразу тысячами лезвий. Я думала, что быть фейри – значит чувствовать себя здоровой и энергичной, полной жизни, но с того момента, как я очнулась с этими эльфийскими ушами, мне казалось, что я нахожусь ближе к смерти, чем к жизни.
Странный мужчина хихикает.
– Ну, ты не успела восстановиться после превращения и использовала много силы. Конечно, тебе очень плохо.
Я пристально смотрю на него. Он читает мои мысли, или мои мысли настолько очевидны?
– И то и другое. Но хотя бы твои ноги зажили.
Он прав. Боль прошла. О том, что произошло ночью, напоминают только кандалы на моих запястьях и засохшая кровь, покрывающая ноги.
Он небрежно машет рукой в мою сторону, и железо падает с моих запястий. Он протягивает мне руку:
– Пойдем. Стражники принца Ронана вот-вот будут здесь.
– Откуда он знает, где я нахожусь?
– Узы? – напоминает мужчина, изогнув бровь. – Если бы он потрудился отправиться за тобой сам, вместо того чтобы посылать за тобой своих стражников, ты бы уже была у него. Но ты бежишь, не останавливаясь, так что его людям потребовалось немало времени, чтобы тебя найти.
И тут я слышу.
Вдалеке раздается стук копыт.
Как же я устала бежать.
Мужчина берет гоблина за одну руку; гоблин протягивает мне другую.
– С чего это я должна тебе доверять?
С губ мужчины срывается смешок.
– О, ты вовсе не должна. На самом деле я бы посоветовал тебе перестать доверять людям в принципе. В здешних краях это довольно опасная привычка, а ты и так устроила самый настоящий хаос.
– Что ты сказал?
Стук копыт стал ближе. Кто-то вскрикнул:
– Вперед!
Я встаю и отряхиваю со штанин сено. Повернувшись, я выглядываю из дверей конюшни, ожидая увидеть несущихся на нас лошадей, но за дверью никого нет.
– Где они?
– За холмом, примерно в миле отсюда, и быстро приближаются, – говорит мужчина.
Я недоверчиво кривлю лицо.
Мужчина усмехается.
– У фейри острый слух. Ты еще не привыкла, но скоро освоишься. Ну что, идешь?
Я колеблюсь. С одной стороны, мне больше некуда идти, а этот фейри помог детям сбежать из тюрьмы в лагере королевы. Только поэтому я ему доверяю. С другой стороны, он прав. Нельзя доверять никому.
– Время поджимает, принцесса.
Я не обращаю на него внимания и поворачиваюсь к его гоблину: