Этичный убийца
Шрифт:
— Здравствуйте. Можно задать вам пару вопросов о вашей соседке, Карен?
— Я не буду ничего покупать, — ответила женщина.
— Но, мэм, я ничего не продаю, — ответил я, отметив про себя, насколько странно и непривычно говорить это всерьез. — Я надеюсь, вы согласитесь ответить на пару вопросов? Вы ведь не откажете мне, правда?
— Я же сказала: мне ничего не нужно, — повторила она и попыталась захлопнуть дверь.
Отчасти я даже обрадовался: теперь я могу спокойно вернуться к Мелфорду и сказать, что никто не хочет со мной разговаривать, — тогда мы сядем
Поэтому я сказал:
— Постойте! — Мне в голову пришла отличная идея, и я решил, что терять мне все равно нечего. — Мэм, я действительно ничего не продаю. Я частный детектив.
Наверное, мысль представиться частным детективом возникла у меня из-за истории с Крисом Дентоном. Действительно, почему бы нет?
Женщина снова взглянула на меня, на сей раз более благожелательно.
— Правда? — Глаза ее расширились от удивления.
— Да, мэм.
— Просто невероятно!
Похоже, моя дерзкая затея все-таки сработала.
— Как Кэннон? — спросила она.
Я с серьезным видом кивнул:
— Да, точь-в-точь как Кэннон.
— Ну уж не точь-в-точь. Тебя бы откормить сперва надо. — И женщина открыла дверь-ширму.
Женщину звали Вивиан. Она провела меня на кухню, усадила за небольшой столик, предложила мне жестянку с лимонадом и аккуратно разложила на бумажном полотенце замороженное овсяное печенье.
Весь дом был забит фотографиями пуделей. Фотографии были развешаны по стенам, стояли в рамках на столе — я насчитал их как минимум дюжину. В воздухе витал запах псины, но ни одной собаки видно не было.
— О, эта девица всегда была настоящая шлюха, — задумчиво начала Вивиан, — вся в мамашу. Они обе шлюхи. Да еще и наркотики принимают.
— А какие наркотики? — спросил я.
— Ну уж, в этом я не разбираюсь, — сказала она, прищелкнув языком. — Я вообще не знаю, что принимает современная молодежь. Мы в свое время только пили, и все. А прочими вещами, марихуаной к примеру, одни черножопые развлекались.
— То есть обезьяны, мэм?
Она захихикала и замахала на меня руками, будто мы были с ней давние приятели:
— Да ну тебя.
Тогда я рискнул спросить:
— А как насчет мужчины, с которым она встречалась? — Мне самому понравилось, как прозвучала эта фраза, — очень профессионально, совсем как по телевизору. — Вы его знаете?
— Ты про Ублюдка, что ли? О да… Но я с ним не слишком хорошо знакома. Очень неприятный человек — хотя об этом и по прозвищу можно догадаться. Я бы сказала, что в данном случае это его второе имя.
— Да уж, — согласился я, — хорошего человека скорее уж прозовут Скутером или Чипом.
— Вот именно.
— Ублюдок, говорят, тоже имел дело с наркотиками. Он вроде бы продавал их вместе с…
Тут она запнулась, огляделась
— Продолжайте, — попросил я.
— Да не важно. В общем, Карен со своим парнем были по уши в наркотиках. Именно поэтому ее муж забрал детей. Она подсела на какую-то дрянь и, говорят, даже позволяла Ублюдку развлекаться с одной из своих дочерей.
— Мэм, — настойчиво попросил я, — расскажите мне о наркотиках поподробнее. Не связано ли это как-нибудь с начальником полиции, Джимом Доу?
Вивиан потупила взгляд:
— Нет, что ты. Не то чтобы я об этом ничего не слышала, но о Джиме Доу могу сказать только хорошее: он всегда замечательно ко всем нам относился, никому не сделал ничего дурного — если не считать, конечно, этой ужасной вони от его свиней. Я готова повторить эти слова перед кем угодно.
— Ладно, я не хочу доставлять вам лишнего беспокойства. Разрешите только еще один вопрос.
Я начал чувствовать напряжение, исходящее от моей собеседницы, и понял, что пора уходить, пока я не напугал ее слишком сильно.
Но женщина покачала головой.
— Нет, хватит, — ответила она. — Вопросов на сегодня достаточно. Думаю, тебе уже пора идти.
— Один-единственный! — взмолился я.
— Нет, — повторила она. Лицо ее побледнело, щеки ввалились.
— Ну ладно, — сказал я, вставая. — Спасибо, что нашли для меня время. Я очень вам обязан. И мне очень жаль, если вы боитесь, что наш разговор может навлечь на вас неприятности с полицией.
Женщина ничего не ответила.
— Но я вам обещаю, — продолжал я, — что никогда не скажу и не сделаю ничего такого, что позволит ему догадаться о нашем разговоре. И даже если он узнает, что мы разговаривали, то никогда не догадается, о чем именно шла речь. Понимаете? То есть вы можете сказать ему, что просто угостили меня печеньем и лимонадом и с любезной улыбкой выслушали мои вопросы. Разве нет?
— Да, верно… — нерешительно согласилась женщина.
— Если мне придется ему что-то объяснять, я скажу, что именно так все и было. Но не думаю, чтобы это потребовалось. Ну а раз так, что плохого случится, если вы согласитесь ответить на еще один, самый последний вопрос?
— Наверное, ничего, — подтвердила она.
— Вы абсолютно правы, — заключил я, как будто это она пыталась меня в чем-то убедить. — Вы случайно не знаете какую-нибудь женщину лет сорока—пятидесяти, которая могла частенько заходить в фургон Карен?
Вивиан кивнула:
— Знаю. Это могла быть ее мать, — ответила она. — Да, скорее всего мать. Шлюха несчастная. Она иногда к ней заходит. Карен говорит, что она никогда не предупреждает, когда собирается прийти, — просто берет и заходит внутрь, даже не постучавшись. Будто пытается застать свою дочь врасплох, застукать ее за чем-то. Да, думаю, это она. Они обе грязные шлюхи, — задумчиво добавила Вивиан.
— Ладно, — сказал я. — Большое вам спасибо. Вы мне очень помогли.
Эти преувеличенные изъявления благодарности прозвучали неестественно, но мою собеседницу, похоже, успокоили.