Этика
Шрифт:
В противостоянии природному обнаруживается духовность. Но духовность обнаруживается и в противостоянии социальности. В той мере, в какой социальность спонтанна, корыстна, адаптивна, — она бездуховна. В этом противостоянии таится возможность существенных внутренних противоречий психологического свойства. И они могут сказываться на культурном опыте человека. Как было сказано, в сфере духовной культуры человек возвышается над каждодневным, внутренне освобождается от его зависимостей (материальных, социальных, психических). Но не всякие иноположенные (и противопоставленные) каждодневности ценностные представления и нормы непременно духовны. Преодоление природного, обыденного действительно может быть выражением духовности, если не принимает формы ухода, бегства от действительности. В продолжительном или последовательном эскапизмечеловек не одухотворяется. Более того, он легко утрачивает собственную одухотворенность.
Разнообразию этих тактик ухода специальное
Первый типпредполагает, что бегство от действительности (действительности, несущей страдания) осуществляется просто посредством того или иного рода наркотического опьянения. Любое наслаждение может рассматриваться как выражение индивидуальной автономии. Но наркотическое наслаждение (наслаждение само по себе, а не жизнь, «посаженная на иглу»: наркоман совершенно гетерономен) как будто бы дает свободу особого рода. Удовольствие всегда предполагает расслабление, снятие напряженности и, значит, пусть и временное, освобождение от забот. Уход от страданий может носить и более утонченный характер. Второй типизбавления от страданий, по Фрейду, заключается в минимизации человеком своей жизненной активности. В истории философии этот ход мысли первыми предложили киники [189] : если удовольствия и страдания неразрывны, то с целью освобождения от страданий достаточно отказаться от наслаждений. Назовем этот тип освобождения от страданий «киническим». Третий видосвобождения от действительности связан с возвышением уровня наслаждений, возможно, путем творчества. Наслаждение творчеством носит утонченный и в этом смысле культурныйхарактер. Но «творец», как и «киник», скорее отказывается от наслаждений, чем спасает себя от страданий. Четвертый типна основе интерпретации фрейдовского текста можно назвать « ценителем», или « зрителем». «Ценитель» убегает от страданий с помощью произведений искусства, посредством возведения иллюзорного мира, компенсирующего враждебность и агрессивность мира реального. Собственно говоря, наслаждения обретаются здесь в «уклонении от реальности». Конечно, сами по себе предметы, которым предаются в возвышенном порыве «ценители», «поклонники» и «зрители», могут быть эстетически насыщенными и богатыми, могут удовлетворять потребность в прекрасном. Фактически это — позиция отказа от обязанности. Более реалистичны два других типа — отшельничества и бунтарства. Отшельник отворачивается от мира, не желая иметь с ним дело, и обустраивает некую нишу, в которой удобно от него прячется. Бунтарь стремится перестроить мир сообразно собственным желаниям, прожектам, идеалу. Уход от действительности может принимать и такие «респектабельные» формы, как внутреннее недовольство миром, снисходительное пренебрежение к нему или же неучастие, принимающее форму самосовершенствования, поиска личного идеала и т. д. Однако не реализуемая в деятельности, направленной на благо другого человека, установка на совершенствование также является лишь эскапизмом — прикрытием для бездеятельности, равнодушия, эгоистического самосохранения.
188
Фрейд З.Неудовлетворенность культурой // З. Фрейд. Основной инстинкт. М., 1997. С. 431–512.
189
Кинизм —философская школа в древнегреческой философии, основателем которой был Антисфен (IV в. до н. э.). Согласно киникам, высшее благо и цель жизни заключается в невозмутимости, в свободе одновременно и от наслаждений, и от страданий.
Вместе с тем, как показывает социокультурный и философско-художественный опыт, любые виды практики (игровой, художественной, мистической, религиозной) даже притом, что в узких рамках этой культурной практики человек будет реализовываться творчески и свободно, могут выливаться в бегство от действительности, если в них человек деятельно не сориентирован на самую действительность, ее переосмыслениеи ценностное возвышение. Таким образом, сам по себе «уход», чем бы он ни был обусловлен, не следует смешивать с духовностью. Хотя в той мере, в какой духовное инобытийно повседневному, любое «альтернативное» поведение в отношении повседневности может рождать иллюзию духовности, может восприниматься и пониматься как выражение духовности.
Духовное преодоление повседневности индивидуализированно.Повседневность рутинна и безлична. Она может разнообразиться внешнимисобытиями. Один из способов ухода от повседневности может заключаться в организации или провоцировании событий, желательно ярких и наполненных острыми ощущениями. Но чем больше внешнихсобытий увлекают человека, тем менее его бытие является индивидулизированным. Скорее наоборот, человек деперсонифицируется в событиях,
Без индивидуализации человеком собственной жизни невозможно одухотворение. Индивидуализацию не следует путать с индивидуализмом [190] . Речь идет о том, что творческая самореализация личности и ее духовное возвышение невозможны на пути простого подражания, пусть даже самым высоким образцам.
Преодоление повседневности не сводится и к обращению к другой повседневности (собственно говоря, это будет тот же уход). Рутинная повседневная или обыденная деятельность может наполняться некоторым ритуальным содержанием. Ритуализованная повседневность уже не воспринимается столь чуждой, ритуальность сама по себе как бы привносит в повседневность смысл. Но ни человек, ни его повседневность от этого не меняются.
190
Индивидуализм(от лат. individum — индивидум, особь) — понятие, обозначающее признание приоритета интереса индивида над групповым или общественным интересом; а также совокупность идей и практических принципов; согласно которым благо человека, его свобода и личностное развитие является высшей целью, а функционирование социальных институтов и групп — основой и средством для достижения этой цели. В обычной речи под индивидуализмом нередко понимают эгоизм.
Духовность не просто противостоит повседневности: она выражается в привнесении в повседневность дополнительных, но вместе с тем возвышающих, « предстоящих» ей смыслов. Этим объясняется то, что не во всех своих формах культура духовна. Во всяком случае не всегда освоение личностью культурных форм как таковых знаменует ее приобщенность к духовности. Это справедливо не только в случаях приобщения к формам массовой культуры и освоения их. «Слепое», неосмысленноевоспроизведение высоких культурных образцов, как правило, также оказывается безличностным, неодухотворенным. К тому же привнесение в повседневность дополнительных смыслов может быть всего лишь формой развлечения, способом разнообразия повседневности. Одухотворение же предполагает работу, посредством которой происходит возвышение человека над суетой — в себе и в своем окружении, облагораживание повседневности.
В противопоставлении духовности повседневности заключается одна из важнейших характеристик духовности — свобода.Дух — свободен. В этом смысле выражение «свобода духа» тавтологично. Напротив, выражение «духовное рабство» — внутренне противоречиво: рабство духа есть бездуховность. Другой вопрос, всякая ли свобода — духовна? Как мы уже говорили, свобода начинается с воли, независимости; свобода закрепляется в гражданских правах. Однако отрицательная свобода и политические свободы не гарантируют личностного, духовного раскрепощения человека. Только одухотворенный человек, человек, крепкий духом, является внутренне свободным. Действительная свобода возможна как свобода конструктивная, творящая. Собственно говоря, творчество в. строгом философском смысле слова и означает деятельность, в процессе которой личность свободно и конструктивно реализует себя.
Творчество лишь как форма личностного самовыражения — всегда культурно, но не непременно духовно. Творчество созидает культуру, культурные ценности. Через творчество личность реализует себя как субъект, а не просто как потребитель культуры. Вместе с тем продукты творчества сплошь и рядом могут существовать бездуховно, как вещи: спрятанные в архиве, законсервированные в музее, освоенные массовой культурой и доступные только через нее. В таком качестве ценности духовной культуры становятся одним из элементов среды, социокультурной «природы», фактором повседневности.
В творчестве парадоксальным образом можно проследить многие черты, характеризующие упоение наслаждением (см. тему 21). В личностном плане в наслаждении ценна возможность автономии — самоутверждения, независимого от обязанностей, ценна возможность отключения от каждодневности. В творчестве таится та же страстность и та же возможность самовольности, свободы и личностности, которые мы находим в опыте наслаждения. Творчество внеимперативно. В творчестве человек объективирует свои помыслы и способности и, концентрированно заявляя о себе, субъективирует те сферы культурного окружения, которые оказываются под его обаянием как творца.
Однако оно требует от творца высокой самодисциплины и постоянной жертвенности. Творчество изливается в мир. Творец принимает на себя трагическую судьбу мира. Как бы ни трактовалось творчество, его нельзя понять «со стороны». Творчество загадочно, ибо оно раскрывается только во внутреннем опыте, а это — опыт духовного томления, горения, самоотдачи, восторга от сделанного открытия, ощущения полноты и почти совершенства (пусть минутного, а нередко и просто кажущегося) собственного существования как именно личностного существования. Творчество приносит высокое наслаждение, оно прямо сопряжено опыту наслаждения. Творец может любоваться собой и произведениями своего труда, и в этом смысле творец — немного «нарцисс». Но само творчество почти всегда аскетично,ибо творческая деятельность требует таких усилий, самоограничения, целеустремленности, преодоления сопротивления как в себе, так и в мире, на которые трудно решиться только в уповании наслаждения, славы или материального достатка.