Этикет темной комнаты

Роу Робин

– Хорошо-хорошо. – Она поднимает руки. – Давай сменим тему. Я еду в Даллас готовиться к праздничному вечеру и задержусь там, возможно, допоздна, так что ты будешь предоставлен сам себе. Но я могу попросить миссис Марли остаться после работы, если ты того хочешь.

– Мамочка, пожалуйста, не делай этого. Ведь мне шестнадцать.

Она улыбается и треплет меня по щеке пальцами с идеальным маникюром.

– Да, знаю. Совсем взрослый.

Потягиваю кофе из «Старбакса» – не значащееся в меню мокко и вполуха

слушаю удивительно интересный рассказ о религиях мира. Но основное внимание я уделяю сообщению Брии:

Собрание отменяется. Хочешь пойти куда-нибудь после школы?

Мои пальцы летают по клавиатуре:

Как насчет моего дома? Там никого не будет.

Она тут же отвечает:

Давай встретимся на площади. А потом…

И добавляет подмигивающий смайлик.

– Миссис Симс! – Все фантазии, возникающие у меня в голове, немедленно улетучиваются при звуках возмущенного голоса Эбби Уайтли.

– Да, Эбби? – осторожно говорит учительница.

– Все это оскорбляет мою веру. Я не могу слушать о ложных кумирах.

Парочка учеников – прихожан той же церкви, куда ходит Эбби, поддакивают ей, и миссис Симс нервно заламывает руки. Откинувшись на спинку стула, закрываю глаза. Означает ли смайлик Брии то, о чем я думаю? Она говорила, что хочет подождать до вечера встречи после каникул, но, может, передумала.

– Вот по этой причине люди ненавидят воскресенья даже больше, чем понедельники, – ворчит кто-то из учеников, а еще кто-то кричит: – Я тоже христианин! Но это не означает, что мы не можем даже говорить о других религиях. Задавать вопросы – не кощунство.

Стараюсь отключиться от происходящего и представляю Брию у себя дома, в моей комнате, в моей постели. На ней кружевной топ… и она снимает его. А я снимаю…

– Нет, это действительно богохульство, – настаивает на своем Эбби. – Вспомните, что произошло с Люцифером! – В ее голосе звучит чувство превосходства. – Люцифер был любимцем Бога, но потом он задал Ему неуместные вопросы и был низвергнут в ад.

Некоторые ребята устремляют нервные взгляды в потолок, словно боятся, что Бог покарает и их.

– Значит, это Бог сотворил дьявола? – Невинный вопрос Люка звучит так, будто он смеется над Эбби, но я прекрасно понимаю, что спрашивает он искренне.

– Нет, – нетерпеливо отвечает она. – Бог сотворил Люцифера. Люцифер был ангелом, Его созданием, практически Его ребенком. Но встал на сторону зла.

Люк, похоже, обдумывает услышанное.

– Значит, Люцифер сможет выбраться из ада, если попросит прощения?

– Разумеется, нет. В аду оказываются навечно.

И я вспоминаю вот что. Няня, работавшая у нас до миссис Марли, пыталась добиться от меня хорошего поведения и сказала, что Бог составляет списки всех плохих и всех

хороших наших поступков. А когда кто-то умирает, Он сверяется с этим списком, и если плохих поступков в списке больше, чем хороших, то отправляет этого человека в ад. И человек будет гореть там вечно. Никакого второго шанса и никакого выхода.

Все начинают спорить друг с другом и делают это так громко, что я едва слышу, как миссис Симс звонит в колокольчик.

– Ребята! Мы отклонились от нашей темы. Сядь, пожалуйста, Эбби.

Эбби опускает уголки губ, корча печальную гримасу, но делает, что было велено.

Миссис Симс тяжело вздыхает.

– Кто-нибудь еще хочет высказаться?

Руку поднимает девочка с длинными косами.

– Я хочу. Все это – бессмысленно. – И она начинает вещать о том, что наш мир – помойка. Голод, убийства и насилие доказывают, что Бога не существует.

– Как ты можешь так говорить? – Эбби выглядит искренне расстроенной. – Бог любит нас. Он послал своего единственного сына, Иисуса, чтобы тот умер на кресте во искупление наших грехов.

– Так значит, из ада невозможно выбраться? – В распахнутых глазах Люка плещется беспокойство, словно он воспринимает все услышанное очень серьезно. В этом заключается одна из проблем Люка. Он верит всему, что ему говорят, если это сказано авторитетным тоном.

– Да, – стоит на своем Эбби. – Невозможно.

Глаза у Люка становятся еще больше. Эбби вгоняет его в панику, и это начинает меня злить. Я со стуком ставлю стакан с кофе на стол.

– И что это за отец такой, если он позволил распять своего сына на кресте?

Все поворачиваются в мою сторону.

– Я считаю, он самый настоящий засранец.

Несколько секунд в классе царит ошеломленное молчание, а потом все разражаются хохотом.

– И это называется любовью? – продолжаю я.

Эбби смотрит на меня ледяным взглядом.

– Это называется жертвой.

Когда я прихожу в столовую, Люк сидит там в одиночестве за нашим столом у окна и с перекошенным от страха лицом пытается открыть пакетик с «Читос». Я с глубоким вздохом забираю у него пакетик и открываю. Он достает одну штуку и жует ее с самым расстроенным видом, с каким только можно жевать чипсы.

– Люк, это просто смешно. Ада не существует.

– А как же тогда людей наказывают за то, что они натворили?

– Ну ладно, ладно, хорошо. Мы просто заплатим штраф, купим – как там учительница назвала это? Индульгенцию? И попадем на небеса. Такой вариант тебя устраивает?

– Это не сработает! Нельзя купить избавление от ада!

– Люк, да я шучу.

Но он продолжает нервно постукивать пальцами по пакетику чипсов, и тут к нам присоединяются Лекс и Бриа. В руках у них пачки документов школьного совета, и девчонки похожи на двух бизнес-леди, вернувшихся с заседания совета директоров банка.