Этногенез и биосфера Земли
Шрифт:
Вопреки распространенному мнению, кочевники куда менее склонны к переселениям, чем земледельцы. В самом деле, земледелец при хорошем урожае получает запас провианта на несколько лет и в весьма портативной форме. Достаточно насыпать в мешки муку, погрузить ее на телеги или лодки и запастись оружием – тогда можно пускаться в далекий путь, будучи уверенным, что ничто, кроме военной силы, его не остановит. Так совершали переселения североамериканские скваттеры и южноафриканские буры, испанские конкистадоры и русские землепроходцы, арабские воины первых веков хиджры – уроженцы Хиджаса, Йемена и Ирана, и эллины, избороздившие Средиземное море.
Кочевникам же гораздо труднее. Они имеют провиант в живом виде. Овцы и коровы движутся медленно и должны иметь постоянное привычное питание. Даже простая смена подножного корма может вызвать падёж. А без
210
Гумилев Л. И. Хунну. С. 66.
Многочисленные и не связанные между собой данные самых разнообразных источников дают основание заключить, что III в. н. э. был весьма засушлив для всей степной зоны Евразии. В северном Китае переход от субтропических джунглей хребта Циньлин до пустынь Ордоса и Гоби идет плавно. Заросли сменяются лугами, луга – степями, степи – полупустынями, и, наконец, воцаряются барханы и утесы Бэйшаня. При повышенном увлажнении эта система сдвигается к северу, при пониженном – к югу, а вместе с ней передвигаются травоядные животные и их пастухи. [211]
211
Гумилев Л. Н. Хунны в Китае. С. 10–11.
Именно этого передвижения ландшафтов не заметил самый эрудированный историк Востока Р. Груссе. Справедливо полемизируя с попытками увязать большие войны кочевников против Китая с периодами усыхания степей, он пишет, что китайские авторы каждый раз давали этим столкновениям разумные объяснения, исходя из политических ситуаций внутри Китая. По его мнению, вторжения кочевников легче объяснить плохой оборонной линии Китайской стены, нежели климатическими колебаниями в Великой степи. [212]
212
GroussetR. Bilan de l'histoire. R 283–285.
Отчасти он прав; крупные военные операции всегда эпизодичны, а успех их зависит от многих причин, где разглядеть роль экономики натурального хозяйства не всегда возможно. Постоянные набеги кочевников на оседлых земледельцев тоже не показательны, ибо это замаскированная форма межэтнического обмена: в набеге кочевник возвращает себе то, что теряет на базаре из-за своего простодушия и отсутствия хитрости. И то и другое никакого отношения к миграциям не имеет.
Но при более пристальном изучении событий легко выделить постепенные перемещения мирного населения, избегающего конфликтов с оседлыми соседями, но стремящегося напоить свой скот из еще не пересохших ручьев. Похожая ситуация возникла на наших глазах в Сахеле (сухая степь южнее Сахары) и повлекла трагическую дезинтеграцию этноса туарегов, но не войну. [213] Правда, здесь дело осложнилось тем, что западноевропейский капитал перевел хозяйство туарегов из натурального в товарное, что усилило вытаптывание пастбищ, но с поправкой на этот принцип применим к более древним периодам.
213
Курьер ЮНЕСКО. 1975. Май.
При достаточно
Весьма важно отметить, что первоначальное проникновение кочевников на юг не было связано с грандиозными войнами. В Китай пришли не завоеватели, а бедняки, просившие разрешения поселиться на берегах рек, чтобы иметь возможность поить скот. Впоследствии завоевание северного Китая произошло, но главным образом за счет того, что китайские землепашцы также постепенно и незаметно покидали свои поля на севере и отходили на юг, где было достаточно дождей. Так кочевники занимали опустевшие поля и превращали их в пастбища.
Но уже в середине IV в. наблюдается обратный процесс. Большая племенная группа теле (телеуты), в которую входили в числе других племен уйгуры, из оазисов Ганьсу перекочевала в Джунгарию и Халху; туда же, тем же путем пришли древние тюрки и создали в VI в. Великий каганат, ограниченный пределами степной зоны.
Что это означает? Только то, что Великая степь опять стала пригодной для кочевого скотоводства. Иными словами, там на месте пустынь восстановились травянистые степи, т. е. зональность сдвинулась к северу. Но если так, то и в северном Китае должен был восстановиться влажный климат, удобный для китайцев и губительный для кочевников. Значит, перевес в войне должен был оказаться на стороне южан. Да так оно и было. К началу VI в. кочевая империя Тоба, занимавшая весь бассейн Хуанхэ, превратилась в китайскую империю Вэй, где сяньбийская одежда, манеры и даже язык были запрещены под страхом казни. А вслед за тем природные китайцы истребили членов правивших династий и создали свою империю – Суй, враждебную всему иноземному и весьма агрессивную.
Аналогичные по характеру миграции имели место в то же время и на западной окраине степи. Северные хунны, потерпев сокрушительное поражение от сяньбийцев в 155 г., отошли на запад. Часть их закрепилась в горной области Тарбагатая и впоследствии (при начавшемся увлажнении степи) овладела Семиречьем. Другая группа прикочевала на берега Нижней Волги, где столкнулась с могущественными аланами. Хунны «завоевали аланов, утомив их беспрерывной борьбой» (Иордан) и в 370 г. перешли Дон. В это время они были грозной силой, но уже в середине V в. они были разбиты на западе гепидами, а на востоке – болгарами и исчезли. Аборигены восторжествовали над пришельцами.
Следующая волна переселений кочевников наступила в Х в. [214] Тогда в причерноморских степях появились печенеги, выселившиеся с берегов Аральского моря, тюрки – из современного Казахстана и кыпчаки-половцы – из Барабинской степи. И снова это было не завоевание, а постепенное проникновение небольшими группами, причем стычки и набеги заменили сражения и походы.
Аналогичная ситуация сложилась тогда же на Ближнем Востоке. Карлуки из Джунгарии переселились в Кашгар и Хотан – оазисы, питаемые ледниковыми и грунтовыми водами. Туркмены-сельджуки покинули свои кочевья в Кызылкумах и внедрились в Хорасан. Там они сорганизовались в могучую силу и в 1040 г. разбили регулярную армию Масуда Газневи. Затем они захватили Персию и, победив в 1071 г. византийского императора Романа Диогена, овладели всей Малой Азией и Сирией. И ведь любопытно, что для поселений они выбрали сухие степи и нагорья, напоминавшие ландшафты покинутой родины.
214
Гумилев Л. Н. Поиски вымышленного царства.
Ничего подобного мы не видим в XIII в., когда монгольские кони донесли своих всадников до джунглей Аннама и Бирмы, долины Иордана и лазурной Адриатики. Никакие переселения не были связаны с этими походами и победами. Монголы вели войны небольшими, мобильными, плохо вооруженными, но прекрасно организованными отрядами. Даже при необходимости дать правителям западных улусов некоторое количество верных войск центральное монгольское правительство выделяло контингента из числа покоренных племен. Хулагу-хану были пожалованы найманы, а Батыю – мангыты и чжурчжэни (хины) в количестве нескольких тысяч человек.