Это был просто сон...
Шрифт:
— Вижу, — сказал парень и назвался. — Лагьям.
— Ирина.
Она вдруг заметила еще одного человека, бестрашно гладившего клыкастую морду зверя. Повязка на глазах, знакомые радужные волосы…
— Фарго! — воскликнула Ирина, не веря своим глазам. — Не может быть!
Тот не отозвался.
— Это моя приемная сестра, Бэлен, — пояснил Лагьям
Но Ирина уже и сама видела, что ошиблась. Бэлен была поменьше ростом и поуже в плечах, кроме того, она заплела волосы в длинную косу, чего Фарго, к примеру, никогда не делал…
— Слушай, —
— Ни за что! — Ирина аж отшатнулась.
— Да не съедят тебя, не бойся!
— Я… я плавать не умею!
— А я тебя научу!
— Вот когда научишь — тогда.
— Ловлю на слове, — засмеялся Лагьям.
Он подошел к матукку, нежно погладил ему нос.
— Вессспе, — сказал он, свистяще растягивая звук 'с',- вессспейссселе. Сиирт-ка!
Зверь вскинулся, взревел по-слоновьи, показывая всем страшенные клыки.
— Саирсссу, спейле.
Снова рев. Затем матукк неуклюже развернулся и пошлепал в море.
— Он разумен? — изумленно спросила Ирина.
— Она, — рассеянно ответил Лагьям, провожая взглядом своего любимца. — Веспе — самка. Да, матукки — очень умные и сообразительные. Все понимают с полуслова, только говорить не могут.
Бэлен тем временем уселась, поджав ноги, и стала пересыпать песок из ладони в ладонь. Судя по всему, заниматься этим важным делом она могла до бесконечности. Синдром Тойвальми… Ирина вспомнила, что такие дети неизбежно страдают аутизмом. В общем-то, глядя на Бэлен, нетрудно поверить.
Лагьям взял ее за руку.
— Пойдем, — сказал он, — пойдем домой.
Бэлен нехотя встала. Она так и не сказала ни слова. Ирине стало жаль ее. Но что она-то могла поделать?
Вечером Минхай позвала Ирину на ужин. За круглым столиком на открытой веранде, обращенной к морю, было на удивление уютно. Лагьям сыпал байками и остротами, Ирина то и дело прыскала в кулачок. Минхай больше слушала, потом сказала с усмешкой:
— Смотрите с ним.
— А что? — не поняла Ирина.
— Сердцеед он у меня. Вскружит голову, — пропадете.
— Да ну тебя, тетушка, — отмахнулся Лагьям. — Скажешь тоже…
Незаметно разговор сам собой коснулся Бэлен.
— Я думала, такие дети не выживают, — сказала Ирина.
— Да, верно, — отвечала Минхай. — Но у девочки отец — не последний человек в клане. Он настоял на том, чтобы сохранить ей жизнь. Убедил Службу Генетического Контроля, — как, не спрашивайте, этого я не знаю, — провести эксперимент. Привел в пример Фарго… Удивительно, что они согласились. Фарго — это все-таки исключение…
— А Бэлен? — спросила Ирина.
— Пока… хвастаться рано. Первый каскад принес ей память матери, и она назвалась ее именем, но… Впереди второй каскад. Фарго повезло, к нему пришла память по-настоящему великого человека. Что будет с Бэлен, мы не знаем. Мы можем лишь надеяться…
Минхай любит свою приемную дочь, это же очевидно. Врагу не пожелаешь такого: растить ребенка, не зная, будет тот жить
Поздним вечером Ирина стояла на своей террасе, смотрела на сонно вздыхающее море. Удивительно, за весь день она ни разу не вспомнила ни о лан-лейране, ни о Лиме, ни даже о Лилайоне ак-лидане. Правильно, очень правильно ак-лидан сделал, отправив ее сюда!
На хозяйской половине играли на синтезаторе. Негромко, но слышно было хорошо. Мелодия оказалась знакомой, но Ирина никак не могла опознать ее. Ну и шут с ней, разве это важно?
Она вернулась домой, легла в постель. Думала не заснет, но вышло иначе — провалилась в сон, как в колодец. И впервые после возвращения с Лима спала до самого утра крепко и безмятежно, безо всяких снов.
Встала она поздно. Умылась, вышла во двор… И сразу же увидела Бэлен. Она сидела прямо на дорожке, перед нею лежал синтезатор и девочка неловко тыкала пальчиком в его активную зону. Да. Вчера явно играла не она. Потому как назвать игрой упражнения Бэлен не поворачивался язык.
— Привет, — сказала девочке Ирина.
Бэлен не отреагировала. Она жила в своем мире, в том мире, где Ирине и всем остальным людям попросту не было места. Надо оставить девочку в покое и уйти. Разыскать Минхай и сказать ей… Но уйти Ирина отчего-то не могла. Жалела Бэлен, не без того. Вдобавок ей все казалось, будто девочка очень похожа на кого-то из знакомых Оль-Лейран, но вот на кого — никак сообразить не удавалось. Неужели, дочка самого а-дмори леангроша? А что? Не последний человек в клане, само собой. И Фарго — его сын. Отчего бы не сохранить жизнь и дочке тоже? Тем более, сынуля очень уж удачный получился.
Но вот уж на Фарго Бэлен не походила нисколько. Радужные волосы и повязка на глазах, одна на двоих генетическая болезнь, — вот и все, что роднило их. Ведь Фарго при всем желании невозможно было назвать аутистом…
— Хочешь, поучу тебя? — спросила Ирина, опускаясь на дорожку рядом с девочкой. — Смотри, надо вот так…
Она наиграла вчерашнюю мелодию, насколько сумела вспомнить ее. И тут вдруг пришло узнавание: да ведь это же 'Синий закат', та самая мелодия, из-за которой она, Ирина, поссорилась с Фарго! Ладно, неважно. Важно лишь то, что Бэлен не замкнулась в своем мирке, а попыталась повторить урок.
Ничего у нее толком не вышло. Слуха нет, что ли? Да…
Музыкальный талант вовсе не входит в комплект свойств, присущих синдрому Тойвальми. Фарго повезло, он уже родился с талантом, несмотря на болезнь. А что оставалось этой девочке? Аутизм и умственная отсталость. Плюс вероятная гибель при втором каскаде, если тот пойдет не так, как надобно…
— Знаешь, тебе бы попроще что-нибудь, — сказала Ирина. — Вот смотри…
Откуда, из каких уголков искалеченной памяти пришла эта мелодия? Из детства, из тех далеких дней, когда солнце светило теплее и ярче, и руки матери могли обнять, защитить от всех бед…