Это был ты
Шрифт:
Когда вода выключается, я переключаю каналы, в поисках чего-то, что поможет отвлечься от видений в моей голове. Он выходит спустя мгновение, окруженный паром из душа, одетый в джинсы и боксеры, которые выглядывают из-под них. Он убирает свои мокрые волосы, смотря телевизор. Я, наконец, вижу татуировку на его боку. Так много деталей в простом изображении падающего ангела одетого в платье, которое развевается вокруг него. Ветер несет его с темного неба на прекрасные небеса. Я хочу спросить его об этом, но вопрос остается на кончике моего языка. Мы обещали не говорить
Джерон падает на другую кровать лицом в подушку. Я могу представить, как его измотала езда на мотоцикле, он ехал все это время, сохраняя концентрацию на дороге, пока я просто сидела там, прижавшись, в основном с закрытыми глазами, я снова и снова воображала, что я буду делать, когда вернусь домой.
— Спасибо, — наконец говорю я вслух. Я понимаю, что до сих пор не сказала этого.
Повернувшись лицом ко мне, он немного улыбается, что кажется мне искреннее моих слов.
— Я бы хотел, чтобы кто-то тоже спас меня.
— Мне страшно возвращаться назад, — признаю я. Каким-то образом сейчас я понимаю, что он знает мою тайну, и я могу еще в чем-то довериться ему. Я не уверена, что он хочет слышать это, но, в любом случае, я говорю.
Мы смотрим друг на друга несколько мгновений, и я вижу, что его взгляд смягчается.
— Не бойся. Я убью его, если будет нужно, Равин. Я буду защищать тебя.
Хоть мое сердце и трепещет от мысли, что Джерон мой рыцарь на белом коне, я знаю, что он может защитить меня только так. Потом я вспоминаю его поднявшийся кулак, он не ударил Кайлера, хотя я думала, что он сделает это. Слова Доун эхом звучат у меня в голове.
— Почему ты здесь? Почему ты вернулся в Арлингтон? Я знаю, что мы сказали, что не лезем в дела друг друга, но...
— Но ты слышала что-то, — добавляет он, уже зная, что я собираюсь сказать. Опираясь на локти, он смотрит на подушки, не на меня.
— Я сделал несколько ошибок, Равин. О некоторых я не хочу думать, но я вспоминаю их каждый проклятый день. Вещи, которые я не могу изменить. Я здесь, потому что я должен здесь быть, и когда мои общественные работы закончатся, я снова уйду.
Когда Джерон смотрит на меня в это время, в его внешности все изменилось. Теперь он выглядит... болезненно.
— Именно поэтому я не могу поцеловать тебя.
— Могу я задать тебе один вопрос, прежде чем оставлю в покое?
Медленно кивнув головой, он позволяет мне продолжать.
— Ты убил кого-то?
В ответ он только смотрит на меня, я не уверена, должна я бояться или нет. Мы устраиваем гляделки, но я сдаюсь первой. Падая назад на подушки, я снова сосредотачиваюсь на ночном телевидении, пока мои веки не становятся слишком тяжелыми. Я слышу тихое сопение, прежде чем полностью засыпаю.
Глава 8
Мы должны убраться из мотеля до десяти, даже без бесплатного завтрака, как многие делают. Урчание моего желудка напоминает мне, что у меня нет денег на еду или что-то еще.
—
— Почему? — спрашивает он, глядя на меня через плечо.
У него мешки под глазами. Он, вероятно, не спал из-за всего этого дерьма прошлой ночью. Мне любопытно, задел ли его мой вопрос. Я чувствую себя тупой ослицей, хотя я думаю, что имею право знать, если я спала меньше чем в четырех футах он кого-то, кто убил другого человека.
— У меня нет денег, — отвечаю я. — У меня нет возможности заплатить за еду или за что-то еще.
— Не волнуйся об этом. У меня есть.
— Я не просила тебя об этом. Я не хочу подачек.
Он полностью останавливается, прежде чем доходит до своего мотоцикла, в результате чего я почти врезаюсь в него.
— Я не даю тебе подачек, но я помогаю тебе. Если тебе это не нравится, то вернешь мне деньги, когда мы вернемся, но если деньги это твоя единственная причина, чтобы вернуться, то мы не возвращаемся.
Я закусываю губу, когда смотрю на Джерона. Честно говоря, я бы хотела остаться. Я думаю, мне нужно это, уйти на время, чтобы сосредоточиться на других вещах в мире, а не на моем дерьмовом доме и людях, которым плевать на меня.
Когда я все еще не говорю ничего в течение минуты, Джерон протяжно вздыхает.
— Тогда мы остаемся. Нам нужно еще прокатиться, так что мы остановимся на время, чтобы немного позавтракать.
— Куда мы едем?
— Бристоль.
Я не спрашиваю почему. Вместо этого я сажусь на мотоцикл сзади. Утренний воздух свежий и прохладный, он хорошо чувствуется на моей коже, даже если он немного холодный. Мы останавливаемся позавтракать у Денни, и все время кажется, что Джерон сохраняет дистанцию, как будто он потерян. Он не ест ничего кроме ломтика бекона и кофе. Я тоже не ем по утрам много, но я понятия не имею, когда мы будем есть снова, так что я делаю все, чтобы наполниться. В основном я молчу, говорю несколько фраз тут и там. Джерон говорит еще меньше.
Три часа спустя, мы в Бристоле и я снова голодна, но мне слишком страшно сказать ему об этом. Он паркуется за высоким голубым домом в унылой части города. Подъезды соединены лестницами друг с другом. Возле одного из подъездов разбросаны игрушки, одежда висит на веревках на другом крыльце, битое стекло перед одной из дверей и на последнем крыльце старик пьет коньяк прямо из бутылки в кресле-качалке.
Джерон кивает ему головой и затем стучит в дверь перед ним.
— Колин, вероятно, отправился к чертям, — говорит старик.
— Спасибо, Прыщ.
Когда он открывает дверь и входит, я спешу за ним, улыбаясь мужчине, которого он назвал Прыщом.
— Эй, Колин, — кричит Джерон, когда мы входит в холл, покрытый деревянными панелями. Здесь темно и грязно, что скорее напомнило мне дом, кроме того, здесь больше пахнет мусором, чем сигаретами. Последняя дверь в холле открывается и перед нами стоит высокий, долговязый парень, которому, вероятно, около тридцати.
— Черт, не ожидал увидеть тебя здесь, Джей Джей.