Это было у моря

Maellon

— Как он?

— Ну, а ты как думаешь? Плохо.

— А что с рукой?

— Там ничего нельзя было сделать, — Бриенна судорожно сглотнула, даже в трубку было слышно, — Отняли по запястье. Теперь он на лекарствах. Надеются, что не будет дальнейшего некроза тканей.

— Понятно. А как у него настрой?

— Он вообще не хочет разговаривать. Таращится в одну точку. Глаза словно выключены. Я с ним просто сижу рядом. Есть заставляю — он отказывается.

Одна радость — он так упрям, что есть надежда, что и болезнь он сможет переупрямить.

— А что родственники? Приехали?

— Тирион за границей. До него даже не смогли дозвониться. Серсея ехать отказалась, по причине неотложных дел в столице…

— Вот уж не ожидал от нее ничего иного. Надежда, впрочем, умирает последней. В ее случае, пожалуй, и время тратить не стоит. А тех, кто это сотворил, нашли?

— Нет. Джейме даже ни разу не видел их в лицо. Они действовали вполне профессионально. Видимо, подготовились. Джейме в этом городе был уже три дня к тому времени. Вел переговоры с одним местным бизнесменом на тему кооперации. Возвращался после банкета домой — решил пешком прогуляться. Прогулялся. Они все были в масках. Взяли его, отвезли в какой-то загородный дом. А там… Нет, не могу. В общем, я рада, что он выбрался. Они за него сначала выкуп хотели взять. Но потом решили, что игра не стоит свеч. И руку уже изуродовали к тому времени.

— Ясно. Ну хоть живой.

— Иной раз это не в радость. Он сам так говорит. Когда говорит. Ладит, что заслужил.

— Почему вдруг?

— Потому что эти уроды взяли его, чтобы отомстить за зверства Джоффри. По их собственным словам, один из них был отцом мальчика, что был убит на побережье. Мальчика с протезом. Тот тип и искалечил Джейме. Око за око. Он и дальше собирался действовать, но у других возобладал здравый смысл. У одного из них, что его и отпустил.

— Но Джейме-то тут при чем?

— Он говорит, что это расплата. За то, что не был отцом собственному сыну.

— Он тебе сказал?

— Да.

— Ясно. А что полиция?

— Ничего. Ищет. Зацепок мало. Дом тот нашли — но там никого. А хозяин давно переехал. Джейме мало что помнит — его все время били и не кормили почти. Только одно — что главарь сильно косноязычный. Тот все время шепелявил.

— Ну, по этим приметам они быстро найдут. Особенно если еще пару недель подождут…

— Сюда приехал этот детектив, Тарли. Его повысили после дела на море, и, поскольку эта история неким образом связана с той, он теперь тут роет.

— Тарли? Ну, тогда у этого дела появились шансы не уползти в «висяки».

Сандор, сам того не замечая, закурил прямо в номере. Когда дошел до половины сигареты, выругался и рванул на балкон. Там его тут же стегнуло по лицу ледяным обжигающим ветром.

— Тарт, ты там?

— Да. Как ты сам? И где ты?

— Нигде. Я нормально.

—

А как Санса?

— Не знаю. Я до нее не доехал. Решил, что не стоит.

— Сандор, ты кретин. Прости, конечно. Законченный кретин.

— Спасибо тебе. Я и сам это знаю, не стоит так орать.

— Ты знаешь, но идешь все равно в своем кретинском направлении! Для чего это все? Ради чего?

— Ради нее.

— Ради себя, я бы сказала. Все жалеешь себя. Иногда случается, что жалеть начинаешь по-настоящему. Но уже поздно бывает. Невозвратно. Когда сущность уже разрушена.

— Я знаю, как бы. Помнишь, ожог?

— А я не про тебя. Если знаешь, то тем более. Ей ты тоже этого желаешь?

— Ты сбрендила, женщина? Я оставил ее, чтобы она могла идти вперед.

— Ага. А она так и поскачет! Радостно хлопая крыльями, навстречу солнцу! Ей шестнадцать лет, Иные тебя забери! Сколько раз она уже пыталась покончить с собой? Тебе все мало? Ты что же, думаешь, что от того, что ты отвез ее к тете и та записала ее в школу, она перестала быть той самой девочкой, что мы все наблюдали в горах? Да она каждое дуновение ветра чувствует! И ты всерьез надеешься, что, бросив ее там в неопределенности, с редкими телефонными звонками, ты сподвигнешь свою эту Пташку на счастье?

— Я ей не звоню.

— Еще лучше. Ты, значит, исчез в неизвестном направлении и ждешь, что она там будет наслаждаться жизнью и решать задачки по математике? Санса, которую я знала, уже бы пустилась на поиски тебя. Не удивлюсь, если она вскоре тебя найдет.

— Я не исчез. Я с ней официально расстался.

— Это как?

— Написал ей письмо.

— И что там было, в этом письме?

— Я сообщил ей, что повстречал другую. Старше ее, опытнее. Что собираюсь продолжить эту историю. Пожелал ей удачи.

— Нет, ты еще больший кретин, что я думала. У тебя вообще отсутствует мозг! Как и совесть! Ты же ее фактически уничтожил, размазал по земле, как бульдозером! Девочка и так не уверена в себе, а тут такой удар в спину! Лучше бы ты ей написал, что ты гей. Или что собираешься пальнуть себе в висок. Так бы она хоть тебя оплакивала — ей бы было чем жить и утешать себя! А ты отнял у нее все, чем она жила, да еще и унизил этим своим «женщина старше». Хрен знает, сможет ли она теперь вообще подняться с земли.

— Она должна. Она сильнее, чем все эти твои ахи-охи.

— Ничего она тебе не должна. Она же человек, а не деревянный человечек, как ты. Может и сломаться. И все твоя будет заслуга. С чем тебя и поздравляю!

— Иди в пень. Все с ней будет хорошо. Иначе бы я почувствовал.

— Ты не умеешь чувствовать. Или боишься. Вернулся бы ты к своей бывшей хозяйке, Сандор. К Серсее. Она как раз тебе подходит. По абсолютной черствости, бездушию и эгоцентризму. Вы вполне друг друга стоите!