Это было у моря
Шрифт:
— Ой, не напоминай! Меня осмотрели. Всю. Ну и меня опять стошнило…
— Бедный мой зайчик…
— Мам, я уже не зайчик.
— Прости, очень большая барышня. И вправду, большая… Ну, и что врач?
— Да ничего. Сказал, синяк заживет через неделю, примерно. Дал мазь и таблетки. Вроде твоих. Обезболивающее и успокаивающее. Я одну выпила, а все равно кошмары снились. А бок болит, но не так сильно.
— Ну, лечись. И не налегай на таблетки. А то с твоим-то желудком не стало бы хуже.
— Не буду, если ты не будешь.
— Договорились. А еще что происходит?
— Да ничего. Вчера был дождь, я промокла и теперь у
— Петир там? Как интересно…
— Что интересно, мама?
— Это же… Нет, ничего. Просто давно не виделись с ним.
— Он милый. Говорит, я на тебя похожа. А еще меня переселили в другой номер. Из-за всех этих падений, ночных кошмаров и прочего я нервничаю, когда остаюсь одна. Ну, помнишь, как было, когда мне семь стукнуло, а Арья болела ветрянкой и спала с вами. Короче, тетя меня с понедельника заберет к себе, когда Бейлиш уедет. А пока ко мне приставили телохранителя Джоффри, чтобы он за мной следил. Он живет в смежной со мной комнате… У меня теперь такая громадная постель, что я могу спать на ней по диагонали. Или поперек.
— Постой-постой, какой телохранитель Джоффри? Клиган? Тот, что с обожженным лицом?
— Да, он. А что?
— Нет, так. Он мне очень не понравился, этот тип. Я видела его однажды, когда мы три года назад ездили в столицу. Помнишь, когда ваша тетя Лианна с вами оставалась?
— Ага, помню. Когда Джон Роббу нос разбил на Рождество. Хорошие были каникулы…
— Да, у нас несколько хуже. Мы останавливались у Баратеонов. Роберт тогда рассказал нам про свое новое приобретение. Кстати, не знаю, чего ради его Роберту насоветовал как раз Петир. Очень неприятный индивидуум этот Пес, соответствует как раз данной ему кличке. Было ощущение, что находишься рядом с диким зверем. Да и история его, скажем так, не очень-то хороша.
— История? Какая история?
— Ну вот, я тебе и рассказываю. Погоди. Он воспитывался в приюте. В закрытом пансионе для мальчиков. А попал он туда, потому что отец совсем спился. И еще была эта история с их сестрой…
— У Сандора есть сестра?
— Была. Она умерла. Совсем девочкой. Наверное, нехорошо, что я рассказываю тебе такие ужасы, но это реальный мир, моя дорогая. Ее изнасиловали, очень жестоко, прямо рядом с их домом. И убили. От лица вообще ничего не осталось. Ей было пятнадцать, как тебе. Это как раз то, про что мы тебя всегда предупреждали…
— И что было дальше?
— У этого самого Пса есть старший брат. Его, кажется, зовут Григор. Он его старше лет на десять. Он полицейский, кажется, следователь. Нед его видел однажды, по одному делу, когда был в столице. Сказал, что такого раньше не встречал. Он огромный, очень сильный. В его управлении его прозвали Горой, за размеры. Ему даже машину делали на заказ — в обычной он не помещается…
— И?
— Короче, девочку нашел этот самый старший брат. Он уже тогда был стажером в полиции. Начал расследование. Но дело как-то замяли, вроде, сначала ничего не наши. А потом этот Гора вместе с несколькими своими коллегами расстрелял какой-то лагерь бродяг в лесу. Уничтожили порядка двадцати человек, в том числе женщины там были, и даже дети. Якобы, след вел туда, нашли какие-то вещи погибшей девочки. Но все это было не доказано. Гора попал под следствие и был отстранён на какое-то время. Дело закрыли. Потом его перевели в столицу. Но
— А, что-то еще?
— Да. Ходили слухи, что девочку в последний раз видели именно со старшим братом.
— А Сандор?
— Ему было, наверное, лет восемь тогда. Я так поняла из рассказа Роберта, что о нем заботилась как раз сестра. Мать умерла от какой-то болезни, когда он был совсем мал. После смерти сестры старший брат выхлопотал ему место в пансионе — какое-то полузакрытое военное заведение. Для детей военных, или что-то в этом духе. Он там рос до совершеннолетия. Несколько раз сбегал. Бродяжничал. Брат его находил и возвращал назад. Потом, когда Клиган-младший вышел из пансиона, уехал подальше от брата.
— А отец?
— Отец, кажется, умер, когда мальчику было лет двенадцать. От алкоголизма. В общем, та еще семейка… Так что, Санса, я тебя прошу, пожалуйста, будь с ним очень осторожна. Предельно. С таким наследием по части жестокости… Твой отец мне еще тогда сказал, что этот Гора, похоже, вообще не человек, а какое-то чудище из детских сказок, и младший, вполне возможно, пошел по той же дорожке. Плюс, он пьет. Роберт говорил, что он нашел себе в одном лице и собутыльника, и телохранителя для сына. Ума не приложу, зачем Роберту вообще понадобился телохранитель. Мы с отцом всегда были против подобных вещей. Ну, ты в чужом доме — там чужие правила. Но будь все же осторожна.
— Мам, я ничего такого не заметила. Он очень профессионально себя ведет. Никогда, ничего…
— Хорошо. Я знаю, малышка, ты обычно трезво оцениваешь людей, инстинктивно, но правильно. Но все же, ты еще очень молода. Держи всю эту историю в голове. И будь настороже.
— Хорошо, мама. Я постараюсь. Послушай, а дядя Роберт тебе не говорил про… Ну, про ожог на лице Клигана?
— Про ожог? Да, что-то, кажется, говорил. Это бы какой-то домашний несчастный случай. Кажется, в детстве он споткнулся и упал лицом не то на жаровню, не то на шашлычницу. Что-то такое. И это, конечно, наложило на него отпечаток. Как внешний, так и внутренний. Он такой злющий, просто в дрожь меня от него бросало… Ты его не боишься?
— Боялась поначалу. Но он совсем не такой. Он лучше.
— Лучше, чем что? Малышка, у тебя такое доброе сердце, что порой ты принимаешь желаемое за действительное. Девочкам в этом возрасте свойственно жалеть всех несчастных и обиженных. Но, мне кажется, это не тот случай. И внешность мистера Клигана вполне отражает его сущность.
— Мама, перестань! Ты так поверхностно судишь! Ты же почти ничего о нем не знаешь!
— Но ты, похоже, знаешь о нем и того меньше. Ну и хорошо. Зачем он тебе? Скорее бы ты переехала к тете…
— Да, мама. Мам, мне принесли завтрак. Мне надо открыть дверь. Пойду поем.
— Хорошо, малышка. Береги себя. И лечи нос.
— Спасибо, мам. Скучаю по тебе. Пока!
— А я по тебе больше. Пока!
Санса бросила на кровать телефон, забрала у горничной поднос с завтраком, машинально поставила его на стол. В глаза ей бросилась записка, которую кто-то оставил на столе — она заметила ее только сейчас. Четким, с косым уклоном вправо, незнакомым почерком было написано:
«Пташка, держи это треклятое окно закрытым — с утра поймал в комнате четырех комаров. Наслаждайся своим мешком. И не бойся ракеток… Вечером будем знакомиться с твоими скелетами, если нет других планов. Могу притащить парочку своих, для веселья. И никакого шампанского…»