Это было у моря
Шрифт:
— А вы умеете управлять яхтой? Наш отец умел…
— Нет, я не умею — но зато знаю правильных людей, которые могут управлять ею так, как хочется мне. Люди — это тоже инструмент, в умелых руках. Вопрос в том, умеешь ли ты пользоваться этим инструментом…
— Мне не нравится мысль о том, что люди — это инструмент. Люди — это люди. И каждый делает то, что считает нужным…
— Э, дорогая, это только видимость. Иной раз человек считает, что делает то, что считает нужным ему — не понимая, что на самом деле он делает то, что нужно кому-то совершенно другому.
— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, Петир. Я слегка запуталась…
— Не забивай себе всем этим свою чудную рыжую головку — это всего лишь философия, моя вечная слабость. Люблю, знаешь ли, поболтать на отвлеченные темы… С тобой это очень приятно делать. По секрету скажу тебе, что сейчас я отдыхаю от Серсеи — она так патологически конкретна…
— Рада, что вам нравится со мной разговаривать…
— Что ты! Это незабываемое ощущение. Потом, и разговорами ты тоже очень напоминаешь Кет — та тоже всегда была вежлива, прямолинейна и наивна. Верила во всякие сказки…
— Я не верю в сказки!
— Значит, ты уже впереди нее. И это понятно: задача детей — все же обогнать родителей. И у тебя это получится, я уверен…
— Мне это совсем не нужно.
— Это пока. Ты же еще растешь…
— Вряд ли я когда-нибудь поменяю мнение на этот счет.
— Не сердись, дорогая, я не хотел тебя обидеть… Сердишься ты тоже, как твоя мать — та всегда закипала, хоть и пыталась это скрывать. За утончённой внешностью — бурный темперамент. Твоему будущему мужу необыкновенно повезет, я полагаю…
— Я не собираюсь… Мне еще рано о таком думать.
— О, не сомневаюсь. Но когда-то придется. Или захочется… Ты уже не ребенок — и это ты и сама понимаешь. И другие, кстати, тоже. Обрати внимание, что не только товарищи вроде Пса Клигана засматриваются на тебя. Даже твой милейший троюродный брат, кажется, начал осознавать, какой ты шедевр… У него ушло на это какое-то время — но теперь он на правильном пути…
— Что?.. Я не поняла, честно говоря, о чем вы вообще толкуете. На меня никто не засматривается. Ни Клиган, ни Джоффри. Джофф так меня вообще не любит — я его раздражаю. А Сандор…
— До Пса мне вообще нет дела — вот уж воистину, слишком грубый инструмент! Даже не меч — топор, дрова рубить… А насчет Джоффри ты не права. Ты же наблюдательная девочка — вот и посмотри сама… И на этой конной прогулке он опять настоял, равно как и на твоем присутствии. А ты говоришь…
Они дошли до последнего поворота перед калиткой. Санса мысленно поблагодарила небо, за то, что идти было совсем недалеко. Чем больше она узнавала Бейлиша, тем меньше ей хотелось узнавать его дальше… Он пугал ее — на том уровне, как птицу пугает змея, — пугал и завораживал. Все эти разговоры про инструменты неприятно напомнили ей о давнишних ощущениях своей впутанности в какую-то неведомую ей игру, опасную и неприятную. Со всеми переживаниями и взрывами последних дней Санса совершенно забыла
— Ну, вот мы и пришли! Спасибо за оказанное доверие и за приятную беседу. Ты оказала мне честь, дорогая. Надеюсь, то была не последняя наша беседа. Я скоро уеду — но собирался вернуться к твоему дню рождения, заскочить на денек и воспользоваться еще раз гостеприимством твоей любезной тетушки. И, как ты помнишь, с меня — подарок.
— Что вы, Петир! Мне тоже было приятно поговорить с вами. И не стоит — про подарок.
— Как это не стоит? Тебе раз в жизни исполняется шестнадцать лет. Нет, без подарка не обойтись! И не спорь, пожалуйста…
— Хорошо. Но, пожалуйста, не тратьтесь. У меня есть все, что мне нужно.
— О, моя милая девочка. Для того, чтобы сделать хороший подарок, совсем не всегда надо тратиться… Даже наоборот. Тут важен, скорее, жест.
— Да, конечно. Разумеется.
— Ну, все, я оставляю вашу руку, прекрасная дама. Иначе ваш троюродный брат — уже слышу его артистический голос через забор — не дай боги, приревнует. Ваша русалочья сущность же, обещаю, останется между нами — только нашим секретом. Прошу!
И Петир отворил перед обескураженной Сансой калитку.
========== III ==========
Девочка или песня?
Голос почти охрип.
Глупо и неуместно,
Как я в балладу влип.
Ты — моя горькая радость,
Терпкая, как вино.
Времени не осталось.
Времени — все равно.
Как бы мы ни старались, —
Кто-то решит за нас.
Дети не наигрались
С отзвуком от проказ…
Ты — моя первая нота,
Чистая, как ручей.
Песню придумал кто-то,
Но инструмент — ничей.
Я, как всегда, снаружи.
В башне ты не одна.
Истину обнаружив,
Выпью ее до дна.
Ты — моя невозможность,
Нить из других миров…
Слышу огонь по коже
И не страшусь костров.
Уходить от нее было тяжело, хуже, чем раньше. Сандор открыл калитку. Во дворе опять была суматоха. Седьмое пекло, неужели опять проклятущая конная прогулка? «Хоть бы меня не взяли», — тоскливо подумал Пес. Ну, должно же и ему когда-то повезти.
«Тебе уже повезло, — напомнил он себе, — вчера… И не смей ныть… Радуйся, что у тебя еще есть время, когда можно пробыть с ней наедине. Мало времени — но оно есть». Три вечера — и три ночи, восхитительно длинные. Слишком короткие, чтобы тратить их на сон. Была бы его воля, Сандор не спал бы совсем. Сидел бы и смотрел на это свое персональное чудо, иногда дотрагиваясь до кончиков ее волос или вдыхая ее запах — даже этого уже хватало, чтобы переполнить его сознанье невообразимой смесью эйфории и горечи, и зависти к самому себе.