Это было...
Шрифт:
Агата смолкла. От нее требовали определенного решения, и хотя она чувствовала к какому ответу склоняется ее сердце и душа, девушка , закусив губу, упрямо заявила.
– Сейчас... мне нужно домой.
– Упря-я-я-яма глупышка, – прошипела женщина, прищурив такие же карие глаза. – Что ж! Два сапога пара. Серый! Серый, Агате нужна твоя помощь.
– ЧТО?! – пискнула Красная шапочка, откидывая одеяло в сторону. Призванный хищник не замедлил появиться, и они встретились глазами. Впрочем, девушка быстро отвела. Бабушка ее достала из резного шкафа какую-то
– Куда, куда... К тебе “домой”. От тебя толку не много в таком состоянии. Думаю, Ганс, конечно, не обрадуется моему визиту, но любящая бабушка любит одинаково всех, даже таких зас... за... Замученных волками людей. Волк! – прихватившая из угла комнаты корзину, женщина отдавала последние указания. А что еще должна была сделать хозяйка домика. – Я ухожу, а ты – смотри чтобы она оставалась на кровати. – понизив голос, родственница Агаты добавила практически шепотом. – Только пожалуйста, не одевай мои чепцы и ночнушки.
– Да! – в полной боевой готовности ответил повеселевший юноша. Такое задание он будет выполнять с особой тщательностью.
– Бабушка!
– Хм-хм-хм... Головой отвечаешь. А ты, моя дорогая внучка, подумай. Настолько ли жесток защищающийся волк, сколько отец, бьющий свою дочь лишь за то, что она есть. – дверь со скрипом отворилась, и, задержавшись на секунду, женщина просто не удержалась. – А и кстати, Агата... Спроси его о том, что он делал с тобой в лесу, пока ты была без сознания.
– Карга!!!
– Я скоро вернусь, мои милые и упрямые. – прозвучали последние слова исчезнувшей во тьме леса бабушки.
Они еще долго звенели в ушах тех двоих, что остались там – в ночи, в домике на опушке леса. И они еще долго смотрели друг другу прямо в глаза, то отворачиваясь в сторону, то вновь встречаясь, конфузливо краснея и поджимая от неуверенности губы. Окруженные чащобой леса, тремя могучими дубами, что встали стражами вкруг домика лесной ведьмы, каждый имел, что сказать. А прежде... им предстояло высказать то, что давно давило сердце странным и пока не понятым желанием.
– Я...
– Я...
====== Слова о главном или начало потерь ======
Он стоял на улице и размеренно вдыхал аромат наступившей ночи, навевавшей ему приятные мысли. Ночная прохлада успокаивала его, однако сегодня он так и не смог уснуть. Вспоминая о хрупкой девичьей фигуре одной знакомой, которой так непросто здесь в деревне, он думал, как приведет ее к себе домой и огородит от всех этих недобрых взглядов и нелепых сплетен про то, что она ведьма. Подобная картина все более обрастала различными подробностями. Он уже видел маленьких Хюбертов, а главное – любящую и счастливую жену. Наверное, она думает, что он как ее отец, но это не так. Хюберт твердо решил, что с Агатой будет очень нежен.
Его душа парила. Любое безрассудство казалось реальным, и даже плачевное состояние своего соратника не удручало его. Пока Агата была немного холодна с ним, но и это его не пугало. Девочка еще совсем молода и в тоже время уже отличилась своим бесстрашием.
Внезапно из темноты появился Вильгельм. Мальчишка был напуган. Его щеки были измазаны грязью, волосы взъерошены, а в глазах сверкали блики безумия.
– Вильгельм? – неприятный тип. И зачем Вольф взял его на охоту. Хюберту-то общество Ганса порой было в тягость, а тут еще и мальчишка, подтверждавший народную мудрость «от осинки не родятся апельсинки». – Что ты здесь делаешь?
– А?
– Что случилось?
– Волки… Волки… – бормотал паренек, показывая в сторону леса.
– Ты был в лесу? Что случилось?
– Агата. Ее утащил волк. Человек. Волк. Желтые глаза. Там Вольф…
– Что? – Хюберт не поверил своим ушам. – Вильгельм, повтори.
– Пусти! Волки… Волки… – парнишка вырвался из рук охотника и убежал.
За ним никто не последовал. Более он не мог тратить ни единой секунды – ему еще предстояло собрать ягдташ, а также взять пороха и дроби, способной убить обидчика Агаты.
На улице было темно и неуютно, да и потрескивавший в печи огонь располагал именно к домашнему досугу, однако им не было так уж весело. В этих стенах небольшого домика на опушке леса царила недосказанность и определенная волнительная неловкость.
На краю кровати стояла юная дева о темных очах. Возвышаясь над сероволосым юношей, бросая порой грозные взгляды, она краснела и отворачивалась от своего товарища, недовольно вздыхала. Из-за подобных укоряющих вздохов парнишка отводил взгляд, и, пережидая эту бурю где-нибудь на полу, вновь переводил золотые глаза на лицо своей волчицы, пытаясь отыскать в темных омутах ее души прощение всем своим проступкам.
Но Агата молчала. Так ей было легче – строить из себя сердитую и обиженную. Она уже давно поняла – с Волком любое ее поведение позволительно, а быть спокойной она просто не могла. Агата чувствовала как щиплет жар ее щеки при виде мальчишки, а в груди что-то не дает дышать спокойно, и хоть смутные догадки уже терзали ее девичий рассудок, подсказывая причины возможного недуга, Красная шапочка держалась неприступной твердыней.
Волк молчал, хотя вопреки его обычно немногословной натуре хотел говорить. Но о чем?! Как ему заговорить о том, что чуть случайно уже не сказал сегодня утром? Тоже мне, хозяин леса! Да, с охотниками воевать или же лесом заправлять ему куда легче, чем совладать с этой непокорной девицей. Думай, хищник, думай – сокрушался хозяин леса.
Девушка подошла к краю кровати, намереваясь с нее соскочить. «Смотри, чтобы она оставалась на кровати», вспомнились Волку слова старой карги, и мальчишка кинулся исполнять ее поручение, уверенно перегородив Агате дорогу. И здесь началась их небольшая игра.