Это было...
Шрифт:
– Странно. Тьфу ты, черт. – поковырявшись в зубах и вытащив оттуда наконец-таки застрявший кусок пищи, Ганс посмотрел на младшую в семье, оставшуюся одну против этой своры. – Цела. Даже царапинок нет.
– Хм… – подал голос Вильгельм. – А я всегда говорил. Хех. На такую кочергу ни один волк ни позарится!
– Молчать, сосунок. – рыкнул Ганс. Хоть шутка сына и пришлась ему по вкусу, но не полагалось щенку вперед отца лезть. – А-ну, Агата. Не расскажешь, как же ты прошла через лес? – прозвучал грозный вопрос, и девушка сжалась, едва не выронив из рук темный чугунок.
Стоило собраться с мыслями. Бежать от этого допроса было невозможным,
– Просто прошла, отец.
– «Просто»?!
– Да. – едва слышно слетело с губ дочери… Не уверенно.
– Что значит «просто»! – мгновенно вскочив из-за стола, приблизился к Агате что-то заподозривший мужчина.
Ганс остался не удовлетворен ответом, ведь для него как для охотника не было тайной, сколько опасностей хранит в себе лес. И как же обошла их всех молоденькая глупая девица? Отведя глаза в сторону, девочка молчала, как-то скукожившись от пылавшей ярости отца. Она уже предчувствовала – чтобы она ни сказала ничем хорошим это не закончится. И почему отец вечно чем-то недоволен?
– Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! – прорычал охотник, и Красная шапочка послушалась.
Теперь в глаза мужчины смотрели два темных омута, во мраке которых водились озорные черти бесстрашия, так всегда раздражавшие вспыльчивого Ганса. Не подобало женщине так смотреть на мужчину, и когда охотник решил как следует проучить девчонку за неподобающие обращение с отцом, он больно сжал ее предплечье. В этот момент вернулась Хильда.
– Ганс! – ошеломленно выкрикнула женщина, не раз становившаяся свидетельницей подобных сцен. На пол упала деревянная тарелка, и по полу рассыпались оставшиеся зерна. Мгновенно мать кинулась к этим двоим, пытаясь растащить их. – Умоляю тебя… Матушка попросила ее снова в лес, ей нужно идти.
– Снова? – вспыливший было Ганс нехотя успокоился.
– Да.
– И что этой ведьме от тебя нужно? – охотник громко фыркнул, после чего внимательно посмотрел на запуганную дочь, но девочка молчала. Успокоившись, Ганс зло процедил сквозь зубы. – Сегодня я буду тебя ждать, Агата. Если ты и в этот раз «просто» пройдешь через лес, я хочу знать «как» ты это делаешь. Поняла?!
– Да…
– Не слышу!
– Да, отец.
– Пс… – мужчина не знал к чему еще бы придраться, и выхватив руку из объятий жены, посмотрел на темные локоны дочери, а затем на сына. – А ты, что скалишься, Вильгельм? Где мой ягдташ? Ты насыпал порох? – вновь начал буянить Ганс, но теперь уже доставалось брату.
– Агата, иди. Быстро. – шепнула мать, и девочка спешно выбежала из дому, прихватив приготовленную корзину, да свой головной убор.
Эх, жаль. Без плаща ей, наверное, будет прохладно, но ладно. Теперь в лес, в лес и еще раз в лес. Без оглядки. Подальше от этого домашнего ада.
– Здравствуй, Агата! – послышался знакомый голос.
– Д-доброе утро. – не сразу ответила девушка. Перед ней предстал весельчак Хюберт, что в свои молодые годы уже слыл неплохим охотником.
– «Ты прекрасна как утра рассвет. Взгляд твой дивный как солнце сияе-е-ет» – он пропел слышанную много раз в деревенском кабачке песенку, так вспомнившуюся вдруг. – Отец дома? – спросил юноша, и в этот момент послышались яростные крики Ганса, заставившие и Хюберта, и Агату улыбнуться. Ответа из-за очевидности не потребовалось. – У-у-у-ух, злее волка!
– Да вот волки, кажется, и то добрее.
– Что? – переспросил не услышавший бормотание девушки паренек.
– Нет... Ничего. Простите. Мне нужно идти.
– Ах да. Конечно. Удачного дня! – хотел еще что-то сказать сконфузившийся Хюберт, но вместо этого просто промолчал, позволив себе задержаться взглядом на удалявшейся фигурке Агаты.
Затем молодой охотник отправился к злюке Гансу, ведь предстояла охота, хотя, что и говорить, в его голове порхали мысли совершенно другого характера, позволившие допеть уже начатый куплет.
– …И ему повинуясь, в ответ, мое сердце от счастья-я-я пыла-а-а-а-ет…
Где эта девчонка!? Почему она постоянно заставляет себя ждать? Он же не ее домашняя собака. Он – волк. Волк! Утащить бы ее к себе в логово и оставить там. Уж тогда-то ОНА будет его ждать, а не он ее, а за это он бы приносил ей каждый день оленью ногу или куропатку. Хотя, наверное, такие странные человеческие самки и питаются чем-то странным. И о чем он думает? Привести ее в свое логово? Она же враг, она – человек. Может и пахнет по-другому, но это не меняет того, что в ее жилах течет кровь двуногих.
Терзаясь подобными мыслями, курсируя поперек тропы, хозяин леса нетерпеливо вглядывался в зеленую бездну, предаваясь мыслям о новой знакомой. Уж что и говорить, а девушка будила в нем неподдельное любопытство. Уловив прошедшую по земле легкую пульсацию, великий хищник возликовал. Шурша вдалеке павшей листвой, к нему наконец-то приближалась эта девчонка.
– Эй! Ты! – рыкнул он, заставив девушку вздрогнуть. Впрочем, увидев кто ее встречает, Агата успокоилась.
– А! Добрый день, Серый. – прожурчала девушка, едва улыбнувшись, не обратив никакого внимания на то, как желтые глаза хищника прожгли ее насквозь.
– Я... Я не «Серый» .
– Не «Серый»? Но бабушка так тебя называла вчера.
– Старуха скоро лишится своего длинного языка. А я еще р-раз повторю. Я не «Серый».
– Хм… – Красная шапочка ни с того ни с сего поморщилась. – А я не «ты». Ты очень груб.
В воздухе повисло молчание. Двое внимательно смотрели друг на друга, понимая что как-то не клеится у них разговор, однако уступать в этой «схватке» явно никто не собирался. Волк просто не понимал, почему он должен это делать. Красная шапочка же вообще могла обойтись без общества этого «серо-буро-малинового», который и без того попортил ей вчера кровушки. Лесная прогулка только-только подняла ей настроение, позволив избавиться от неприятного осадка утренних семейных размолвок, и возвращаться к тем ощущениям ей отнюдь не хотелось. Внезапно Агата развернулась и пошла дальше. Волк в ужасе посмотрел ей в след. Почему-то ее слова и этот нечаянный жест оказались точнее охотничьих пуль, поразив хищника в самое нутро.
– Пос-стой. – прорычал он. – Может так… Я буду менее «грубым»?
Агата оглянулась. Волк вновь оборотился, и теперь перед ней стоял тот сероволосый юноша. Теперь сумрак комнаты не скрывал его, позволяя девушке получше рассмотреть лицо этого «грубияна». Поджав губы, заглядывая в ее темные глаза, тот был явно недоволен своим положением, и почему-то Красная шапочка лишь теперь осознала простую истину – она разговаривает с хищником, с тем «чертом», что так долго водит ее отца за нос, лишая всякого удовольствия охоты. Еще девушка вспомнила слова бабушки об одиночестве этого волка, и что-то внутри нее сжалось.