Это длинное-короткое лето

Боровлёв Владимир

– Господи, только не это!

Он вернулся в детскую и уставился на платье Нади, бережно разложенное на её кроватке. Вся радость сегодняшнего дня, вся та эйфория, окутавшая его, испарились как облачко пара, как туман под натиском утреннего солнца.

Он раз за разом перечитывал записку, как бы ища в ней скрытый смысл, объяснения всему происходящему, но так и не находил. В голове звучала последняя фраза Нади, произнесённая в пустоту:

«Прости. Другого выхода не было».

Видно она повисла в пустой квартире и теперь давила на Костика. Сколько бы

продолжалось это давление, неизвестно, но дверной замок щёлкнул, и голос отца раздался в прихожей:

– Надюша, ты дома?

– Да! – автоматически ответил Костик, тем самым даже не замечая сам, что только что подписался на роль Нади.

Костик никогда так быстро не раздевался, и это было полбеды, он не когда так быстро не одевался тем более в девчачье платье.

– Как же вы их надеваете, – стонал он, пытаясь влезть в Надино платье, – До чего неудобно.

Он только успел его поправить, как в комнату вошёл отец.

– Ты ужинала?

– Я не хочу, – пытаясь скрыть страх, промямлил Костик, – голова, что-то разболелась.

– Скучаешь по брату? – поинтересовался отец, потрепал Костика по голове, и прижал к себе.

– Ты даже не представляешь как, – выдавил из себя Костя.

– Представляю. Но Наденька, через два месяца вы снова увидитесь и ещё успеете надоесть друг другу, а сейчас выпей таблетку и ложись. Завтра приедет тёть Лена, и ты опять поедешь к сёстрам. Они так по тебе соскучились.

Он пожалел Костика по голове и покинул детскую. Даже если бы его мысли не были заняты проблемами на работе, то он всё равно не смог отличить то перевоплощение, которое произошло с его детьми, хотя возможно он услышал бы как бьётся сердце сына, в тревоге смешанным со стыдом.

Спать ещё было рано, но возможно это был единственный вариант забыться от всего, что с ним произошло. Он уже пожалел, что дождь не продолжился до самого утра. Он даже был бы рад, если бы то лил весь день, да что там день весь месяц, а лучше два.

Костик не стал рисковать и, надев ночнушку сестры, лёг в её кровать. Сон не шёл и, проворочавшись два часа, Костик так и не сумел уснуть. В голове постоянно возникали мысли: как быть? Что теперь делать? И как прожить эти два месяца окружённых ватагой девчонок?

Ни на один вопрос он так и не смог найти ответ. Как не странно отец, так любивший свою дочь, не зашёл пожелать ей спокойной ночи, чему Костик был только рад. Он тихонечко выскользнул из-под одеяла и подошёл к окну, где уже в тёмном небе горели миллиарды маленьких звёздочек.

Костя взял фотографию своей улыбающейся сестры.

– Видишь, до чего я докатился, – он тяжело вздохнул, – Надеюсь тебе лучше, чем мне сейчас…

Надя

Машина остановилась. Надя вылезла из кабины на землю. Собака деловито обнюхала нового гостя, посмотрела на хозяйку и, получив подтверждение, что прибыл свой, удалилась во двор.

– Что замер как не родной. Это твоя тётя, – Михаил Павлович указал на женщину рукой. – Свет, принимай гостей…

Светлана Дмитриевна смотрела

на Надю и улыбалась.

– Здравствуй, тёть Свет, – тоже улыбнулась Надюша.

– Ну, здравствуй, Костик! – Светлана Дмитриевна не удержалась и обняла Надю за плечи. – Как ты вырос.

Надюша быстренько напрягла память. Костик ни разу не ездил отдыхать сюда. В основном спортлагерь, а после полмесяца слонялись с Кириллом и Стёпой по двору. Хотя… в первом классе Костик с отцом приезжали сюда.

– Так сколько уже времени прошло, – изрекла Надя.

– Помнишь, братьев, – Светлана Дмитриевна указала на сзади стоявших ребят, – Геннадий, Леонид и младший Максим.

– Конечно помню, тёть Свет, – соврала Надя, разглядывая мальчишек, самому младшему из которых, было лет тринадцать, а старшему и того семнадцать.

– Ну что же мы тут стоим, – засуетилась Светлана Дмитриевна, – Давайте за стол, а то с дороги проголодались.

Надюша хоть и ощущала голод, а урчание в животе постоянно ещё и напоминало об этом, но единственное, что ей хотелось это лечь в кровать и проанализировать, что с ней произошло и как вести себя дальше.

Не прошло и пяти минут как Надя и всё семейство Михаила Павловича сидели за столом, ели блины с вишнёвым вареньем и сметаной и пили парное молоко. Лёня и Максим, не скрывая, таращились на Надю, а Геннадий, постоянно обращал свой взор на наручные часы.

– Пап, я возьму машину?

– Машину? По таким дорогам? Я тебя умоляю.

– Ну, пап…

– Ген, езжай на мотоцикле. Его не жалко, и не компостируй мне мозги, на ночь глядя.

Не дождавшись милости от отца, Геннадий покинул стол. Видно у него были более неотложные дела, чем просиживать за столом с новоиспечённым гостем.

– Костик, да что ты так мало кушаешь, – суетилась Светлана Дмитриевна, подкладывая Наде ещё блинов и подливая молоко.

Наде было неудобно отказываться, но и блины уже не лезли. Помощь пришла из ниоткуда. Хотя если быть точным, то из-под стола. Мордочка «Ротвейлера», с просящими глазками, высунулась из-под скатерти.

Надюша не заметно отправила под стол кусок блина. Пёс даже облизал ей руку, после ещё один и следом последний кусок. Пёс оказался прожорой, но поняв, что ему больше ничего не светит, быстро ретировался.

– Ну что Костик наелся? – поинтересовалась Светлана Дмитриевна, получив утвердительный кивок головой, продолжила, – Теперь ребята помогут тебе отнести тебе свои вещи. Они летом спят во флигели, там прохладней.

У Нади сжалось сердце. Меньше всего ей хотелось оказаться в одной комнате с двумя мальчиками.

– А можно я лягу в доме?

– Ну, там душно.

– Ну и что.

– Хорошо, – поддалась Светлана Дмитриевна, – пойдём, я покажу тебе твою комнату.

Бардак в доме царил жуткий. Видно загруженные работой, они не как не могли провести генеральную уборку. Большой разложенный диван с довольно плохоньким и грязноватым покрывалом. На тумбочке красовалась вековая пыль. На креслах и стульях висело в беспорядке нижнее белье, колготки и халат.