Это другое

Солин Иван

— Так а делает-то она что? — не унимался заинтригованный «рослый».

— Да я ж не поехавший, чтоб туда лезть! Благо, болты удачно покидал, пройдя так и не задев. Хз, корч, но сталкер сказал: гиблое, мол, место — и водки сразу накатил. Видать, потерял там кого, — сделав ещё более повидавшее, так сказать, выражение лица, с эдакой хрипотцой заявил даже несколько степенный в данный момент «подвижный».

— А, — снова, с помощью разнообразных интонаций, дали понять слушатели, что они думают обо всём этом.

— Да-а, братан, потрепала тебя жизнь, — то ли стебался, то ли и вправду проникся

«рослый», по чьему не самому живому и, чего уж там, умному лицу трудно было понять его эмоции.

— Ну а не пробовал утащить из Зоны чего? — не обращая ни на что внимания, продолжал плескать воодушевлением «богатенький», с пробудившейся прямо-таки страстью в глазах внимавший приключенцу выходного дня, так сказать.

— А то! Вот: артефакт, — с торжественным видом выложив на подоконник, у которого, собственно, и велась беседа, какой-то затейливо покрученный кусок невесть чего, принялся, похоже, окупать свою поездку «подвижный», теперь достойный именоваться «предприимчивым».

— А что оно делает? — прогудел «рослый», достойный стать теперь «неглупым», так как с неподдельным сомнением поглядывал сейчас на какой-то откровенно мусор, скорее всего, точно также втюханный заезжему мажорчику оборотистым местным.

— Это ж память! — традиционно подвижно возмутился «предприимчивый».

«Бывалый» на это, хоть ему и стоило немалых трудов, лишь промолчал, становясь теперь более чем кто-либо достойным ачивки «выдержанный».

— Сколько? — сверкая глазами, потянулся своими дрожащими руками к гостинцам из Зоны «богатенький», хотя теперь уж скорее «страстный».

— Да ты что? Я такую редкость — никому! — скорчив категоричную мину, активно набивал цену «предприимчивый».

— Дам пятьсот! — рубанул рукой аж покрасневший «страстный», не переставший от того, как видно, быть и «богатеньким».

— Ну ты даешь? Да за пятьсот — и я бы взял! — с до скрежета зубов честной рожей внезапно влез ухахатывающийся внутри «бывалый», выдержке которого по-прежнему можно только позавидовать.

— Семьсот! Больше нет просто, — отчаянно закусил губу столь страстный сын не самого, к слову, высокопоставленного работника областной прокуратуры, папа которого ни в чем не отказывал своему чаду, даже когда тот въехал в остановку на новом ренжаке.

— Но завтра — ещё столько же! — тут же поставил ультиматум разошедшийся «предприимчивый», подвижность которого куда-то пропала, а хищная расчетливость, видимо от напряжения, на миг проступила.

— Идёт! — увидев с какой задумчивостью памятный «артефакт» теперь рассматривает и «рослый», которому, по-видимому, поспешно было присуждено звание «неглупый», решился наконец «страстный».

— Эх, везет тебе, бро! Жаль, что у меня сейчас с лавэ не очень. Мать под следствием, так что мы пока скромничаем, — поздравил «бывалый» с приобретением «ценного» хабара счастливого «богатенького», чья страсть только что была утолена. Сам же он подмигнул при этом, мол, с тебя процент, тому самому «подвижному», который, к слову, лукавил, когда утверждал про карманные на неделю, ибо после резонансного дела с Султаном и генералом Хлюповым пришлось подсократить привычные расходы и переквалифицировался в «предприимчивого», пока привластный родитель на виду, а чистка в рядах, так сказать,

и выявление «оказавшихся не товарищами» — пока ещё не завершены.

— Мальчики, а где тут класс Химии? — раздалось из-за спин занятного «квартета».

— Ты вообще кто, мелкая? — с недоумением уставился на заблудившуюся пигалицу, снова обретший подвижность, «предприимчивый».

— Ты корпусом ошиблась. Восьмые классы — в желтом, — отмахнулся от девицы «бывалый», словно бы в очередной раз проявив выдержку, ну или показалось.

— Да нет, я не ошиблась, — мило похихикав, попыталась, как и они выходит, старшеклассница донести обманувшимся её юным видом школьникам, что вовсе не перепутала корпус. — Просто я здесь впервые и...

— О! — встрепенувшись, не дал договорить незнакомой ему девочке, знавший всех чад значимых людей города, «страстный», который явно что-то придумал, так как тут же полез за чем-то в карман. — А пошли с нами. Повеселимся. Хочешь попробовать? Смотри какие: вот розовенькие, а есть и такие: салатовые — от этих ещё веселее!

— А у меня, во: кислотно-зеленые! — тут же подхватил инициативу «подвижный», также не узнавший в милашке кого-либо особенного, так сказать, ну и, как видно, моментально уловивший задумку «страстного».

— На, глотай, а потом мы покажем, где твой класс, — настойчиво что-то протянул сбитой с толку школьнице «страстный».

— Не, ребят, я таблетки не...

— Не беда, у меня вот и «снежок» есть, — снова перебив совсем сжавшуюся мелюзгу, пошел ей на встречу, как он это понимал, «подвижный» вынимая небольшой пакетик с каким-то порошком. — Да чего ты ломаешься? Да пофиг: тащи её, бро! Да рот же, рот ей заткни! Что ты, как в первый раз?

— Не дергайся, малая, сейчас мы сходим под лестницу, а потом ты уже никуда не захочешь, — подключился «рослый», которому и вправду не впервой.

— Ай, кусается! Вот, сссу-ука!!! — отскочил «подвижный», который больше мешал своему крупному «бро» волочить вырывающуюся и что-то мычащую с зажатым ртом девчонку, за которой, увы, нет ни папы в прокуратуре, ни мамы в горсовете, ни даже дяди в райотделе, да и в купеческой гильдии — никого, судя по её одежде, обошедшейся явно дешевле чем покусанный потратил за уик-энд.

— Да что вы телитесь? Засуньте ей уже в рот! Выкинь ты эту «детскую» ерунду, на вот, возьми эти, серенькие! — включился наконец и «бывалый», который словно сомневался до этого, хотя опыта, как видно, у него не меньше чем у прочих. — Эти — самые ядерные! Она под ними сама на кого хошь и на что угодно полезет. Только держите её крепче, а то и в окно может... полетать выйти.

— Не, это мы её потом... отпустим, — заржал оживившийся «рослый».

— Да не, мне нельзя сейчас, мать же под следствием. Так что просто повеселимся и отпустим, — озвучил причину своих прежних сомнений «бывалый».

— Фигня! Вон, у Пузырёва батя отмажет, — подсказал выход «подвижный».

— Тогда — семьсот завтра не принесу! — вскинулся упомянутый «страстный», со всем жаром не забывая исследовать девичьи прелести под не достаточно дорогой для данного учебного заведения юбкой.

— Идет! — отмахнулся «подвижный», который, будучи распаленным ситуацией, похоже позабыл, что он вроде как и «предприимчивый» ещё.