Это есть наш последний и решительный бой!
Шрифт:
— рявкнул динамик стерео. Оба ракетоплана стартовали вертикально…
Сказочника сразу заколбасило взад-вперед.
— Ве-се-ло-то-как! — обрадовался он.
А ТЕМ ВРЕМЕНЕМ ВКП (б)…
Теперь оставалось самое важное — найти пропагандиста, который превратит подвал с бутылками из-под колы в подземелье, где графоман и садист содержит мальчика Колю. По свету были разосланы агенты — искать на святое дело борьбы с тоталитаризмом добровольцев за хорошую плату.
Но поиски оказались неожиданно трудными, причём трудности носили какой-то диковатый характер.
Знаменитый историк-исследователь Грызун-Власов с посланцами ВКП (б) дело иметь отказался, заявив, что никакого Верещагина
Гунин-Фунберг, автор бестселлера 'Подонки', тоже никакого Верещагина не знал, но после получения аванса вспомнил, что они вместе учились в школе для малолетних диверсантов… или в экипаже пикирующего бомбардировщика служили, что ли? (Ни там ни там Гунин отродясь не был, но обожал вспоминать 'славную боевую юность' и 'страдания от рук тоталитарного режима' — зависело от того, кто больше заплатит и какая власть за окном). Когда аванс пообещали увеличить — Фунберг вспомнил и то, что Верещагин уже тогда отличался омерзительными привычками… но далее заломил за работу такую цену, что закачало даже стойких и крепко профинансированных агентов. На робкие напоминания о совести Гунин пакостно хихикнул и от разговоров отказался.
Другую группу агентов занесло не куда-нибудь, а к самому В.П.К. Один из агентов утверждал, что Коммандер Верещагина НИНАВИДЕТНИМАГУ. Но выяснилось, что и В.П.К ни о каком Верещагине ни разу не слышал!!! И это было ещё не самое страшное. Куда жутче дела пошли, когда тот же начитанный дурак упомянул Сказочника как объект для уничтожения. В.П.К. стал неожиданно ласковым, налил всем коньяку, упрашивая 'подождать', вышел, а вернулся, держа в одной руке фехтовальную шпагу, а в другой — 'перфект'. Пострадали все, но насмерть оказался заколот — справедливость восторжествовала — только тот идиот, который и завёл группу на квартиру знаменитого детского писателя. Остальные пострадали немного меньше, через полгода все уже выписались из травматологии…
…Кто-то вспомнил, что на просторах Интернета существует некто LLD, у которого с Верещагиным давние контры. LLD был найден в реале, что стоило агентам невероятного труда. На предложение отомстить ксенофобу и расисту LLD отреагировал неожиданно и странно — покраснел, побледнел, позеленел и заявил, что не умеет писать. Вообще. Ему было поставлено на вид, что писать-то и не требуется, топчи пальцами клаву — и всё… и что отказ весьма чреват, так сказать (что с ним церемониться?) Тогда LLD приобрёл какой-то уж совсем диковинный цвет, схватил кухонный нож и разом отхренашил себе пальцы на правой руке, после чего заявил, что недееспособен, упал на пол и пустил пену. Едва прибалдевшие агенты вышли, тщательно прикрыв за собой дверь, как пена кончилась, LLD прополз в затемнённую спальню, сплошь уставленную распечатанными из Интернета портретами сурового графомана и заваленную его рукописями на розовых и голубых плюшевых подушечках — и стал биться в счастливой истерике, лобызая все портреты подряд и выкрикивая имя любимого и ненавидимого кумира (в стратоплане Верещагин несколько раз подряд икнул, прокашлялся и недоумённо пожал плечами).
С другими Интернет-срунами тоже произошла целая серия странных и даже жутких обломов.
Агентов ВКП (б), явившихся к писателю Трендееву, встретил в подъезде хмурый мужик, замотанный в длиннейший динамовский шарф. Мужик держал под мышкой 34-й том 'Истории Коммунистической партии Китая' и прямо на лестнице стал объяснять агентам подробности захвата немецкими войсками Норвегии. Ни обойти его, ни заткнуть, ни воздействовать силой было невозможно. Когда агенты опомнились — был уже глубокий вечер, а мужик куда-то
Знаменитый Справкин, живший в небольшой деревне Израиловка, погиб ещё более жутко и загадочно. Когда ему позвонили — мужественный строевой ишак общечеловечности ещё нашёл в себе силы снять трубку и прохрипеть в неё: 'Патруль… это был Патруль…' — но больше ничего установить не удалось. Разве что — перед этим Справкина вроде бы навещал какой-то мужик с двумя молодыми парнями, одетыми в форму 'Гадны'. И — всё. Растерзанное тело Справкина было найдено под столом, на люстре и в шкафу, а так же между этими тремя местами фрагментарно.
Когда группа агентов попыталась привлечь к работе автора Пыжика, то прямо у входа в дом была почти сбита с ног пронёсшимися навстречу мальчишками, которые весело гаркнули: 'Простите, дяденьки!' — и прыгнули в ожидавшую на углу машину (в глубине которой мелькнул всё тот же динамовский шарф…) Один мальчишка был выше, темноволосый и в казачьей форме, другой — ниже, русый, нахальный даже на вид и в пионерском галстуке. Тело Пыжика обнаружить не удалось вообще. Зато на стене был нарисован весьма странный знак: чёрная волчья голова пересекалась со звездой с серпом и молотом, а ниже было написано: 'Не тронь Родину, сЦукО!'
Пришедшая на квартиру к автору TDD группа вообще обнаружила на кухне двух деловито пьющих водку смурных молодых парней в камуфляжах и с оружием. Они представились как соратник Росс и недолейтенант Гуляевич, а на вопрос о хозяине ответили коротко и ёмко: 'Помер.' Потом Гуляевич нехорошо заинтересовался пришедшими и выложил на стол не то огромных размеров фаллоимитатор, не то просто чудовищную бейсбольную биту — и стал копаться в карманах разгрузки, бормоча 'да где ж оно…' Агенты поспешили ретироваться, причём в дверях один был затоптан насмерть, а прочим помог покинуть помещение лишь страшной силы пинок Росса.
Писателя Шапирского на бульваре встретила хмурая девица, одетая в 'ночку'. Рядом с девицей трусили несколько разнокалиберных мрачных собак, на правом плече сидел оценивающе смотревший на Шапирского попугай, на левом — здоровенная крыса. Но самым жутким показались Шапирскому почему-то откормленные наглые кролики — не меньше тридцати штук, которые обсели его кружком и уставились красными глазками, вожделенно подёргивая носами. Девица смерила писателя холодным взглядом, смачно харкнула на лакированную туфлю и сказала: 'Олегыча заденешь — пойдёшь на комбикорм. Князь, пометь.' Самый крупный из псов обдул штанину писателя (чем лишь добавил сырости к уже наличествовавшей в промежности) — и дикая банда удалилась в сторону пригородного леска. Шапирский же с агентами ВКП (б) даже разговаривать отказался.
Была ещё надежда на Урбита Орбита Гедеминаса, но к нему на полчаса раньше агентов ВКП (б) заявился некто Вервольф. Вервольф с Верещагиным был не то чтобы в дружеских отношениях, но во всяком случае являлся его знакомым. Агенты под дверью послушали раздающееся из квартиры утробное довольное рычание и тонкий визг УО, тщетно взывавшего к ООН и Гаагскому трибуналу, переглянулись — и на цыпочках покинули не только дом, но и город… И вот сейчас они стояли, виновато опустив головы, и выслушивали те нехорошие слова, которые, срываясь на визг, говорило им непосредственное начальство. После этой приятной процедуры они плюнули на все и пошли домой, а начальство задумалось — а как же быть дальше? В принципе, план имелся, и какие-то дополнительные агенты извне были не самой обязательной его частью, но…Наконец, ВКП (б) решилось использовать свое самое секретное оружие…Это было довольно опасно и очень дорого, но чего не сделаешь для избавления мира от зла в лице садиста Верещагина и его мерзких подпевал типа Сказочника!