Это Каир, детка!
Шрифт:
Ну, и последняя вещь, находившаяся в комнате матери – это большой сундук, занимающий целый угол. Здесь лежали все её вещи и одежда.
– Как в сказке побывала, – прижалась я к мужу.
– А ты и есть в сказке. Ну, а теперь, я покажу тебе всю остальную квартиру.
– Сначала покажи мне ванную и туалет, – попросила я, переминаясь с ноги на ногу.
Ванна и туалет состояли из одного небольшого помещения площадью четыре квадратных метра. Самой ёмкости-ванны не было, её заменяла душевая кабина. Рядом стояла стиральная машина-автомат. Она была абсолютно новая, видимо, на ней ещё
Кстати, унитазы с вмонтированными кранами для подмывания установлены везде, даже в беднейших семьях египтян. Так что не надо мне говорить о «грязных арабах».
Каирская квартира моего мужа состояла из длинного коридора, с выходами в комнаты, а их было три, а так же, в кухню и ванную.
Одна комната была маминой.
Вторая служила спальней и одновременно кабинетом Алекса. Здесь находился компьютер со всем своим «окружением», занимая целый угол. Книжный шкаф, забитый разными арабскими книгами и письменный стол – гордость Алекса. Этот антиквар он купил с первой зарплаты в антикварной лавке. У стола не было ни одного угла: ножки, края, выдвижные ящички – всё имело закруглённую форму. Дерево твёрдых пород, было хорошо обработано и инкрустировано золотом и серебром.
Широкая кровать занимала половину площади комнаты. На ней был новый итальянский пружинный матрац, видимо купленный совсем недавно. Спинка кровати была из светлого резного дерева, а её середина обита нежным розовым шёлком, пробитым золотыми нитями в шахматном порядке. Я просто сияла от удовольствия. Мне всё очень нравилось.
Продолжая экскурсию по дому, я отметила, что кухня – совсем маленькая: ну, прямо как в наших хрущёвках.
– На кухне никто не кушает, – пояснил Алекс, – здесь только готовят еду. А кушать мы будем здесь.
Он показал мне гостиную, где посередине комнаты стоял большой, круглый стол. Столешница была из массива зелёного мрамора. Вокруг стола аккуратно расставлены пять стульев из натурального дерева, с резными спинками ручной работы и мягкими сиденьями, обтянутыми шёлковой парчой. Огромный шкаф, куда, не теснясь, можно спрятаться впятером, величаво стоял у стены. Два мягких дивана, тоже обтянутых шёлковой парчой, и с подлокотниками в виде лап льва, располагались посередине комнаты перед телевизором.
Полы во всей квартире были выложены мраморной плиткой и на них лежали ковры. Они были такие грязные, что своим видом просто позорили весь этот изысканный интерьер. Дело в том, что у арабов не принято снимать обувь в прихожей, а на улице, к сожалению, нет такой чистоты, как в европейских странах. В Египте мужчины, обычно, не снимают обувь, входя в дом. А у Алекса вообще была привычка: придя домой, грохнуться на диван, взгромоздив ноги в обуви на подлокотник. Он так расслаблялся.
Среди
Музыкальные центры, компьютеры, плееры, колонки, камеры, усилители, микрофоны, опутанные многочисленными проводами, словно огромный спрут, громоздились в углу комнаты.
На журнальном столике из белого мрамора лежали, по меньшей мере, с десяток пультов, и разобраться в них мог, видимо, только сам хозяин.
Алекс тут же схватил один из пультов и запустил крутящийся вентилятор. Другим включил кондиционер. Третьим он запустил огромный телевизор, который стоял перед диванами. Второй телевизор располагался в спальне-кабинете перед кроватью, а третий – на кухне, сверху на высоченном холодильнике “Samsung”, который теснился рядом с такой же огромной морозильной камерой.
Пока я знакомилась с кухней, Алекс сварил кофе и разложил на тарелки продукты, захваченные вчера из кафе. После завтрака, который за длинным разговором плавно перешёл в обед, мы начали разбирать свои огромные чемоданы.
В дверь позвонили. Я вопросительно посмотрела на Алекса. Он, молча, пожав плечами, пошёл открывать.
На пороге стояла улыбающаяся молодая египтянка.
– Здравствуй, мой любимый, – со всей накопившейся страстью выдохнула она.
– Здравствуй, Карина, – смущённо ответил Алекс, оглядываясь назад в комнату, где находилась я, – мы только вчера ночью прилетели.
Они говорили по-арабски.
– Знаю. Ты приехал не один? – увидев меня через его плечо, спросила Карина.
– Алекс, кто там? – я подошла к двери.
– Знакомься, милая: это Карина – наша соседка, – сказал он по-русски и, глядя в глаза вошедшей красавице, добавил по-арабски: – Карина, познакомься – это моя жена Любовь.
– Любовь? Какое интересное имя, – удивлённо взлетели жгучие полоски бровей.
– Ой, здравствуйте, – обрадовалась я, – меня зовут Любовь. Проходите, пожалуйста. Мне так приятно познакомиться с настоящей египтянкой.
Алекс перевёл мои слова с русского на арабский.
– О-о-о… Ле'а, ле.. щукран: о, нет. Благодарю вас. Я зашла только узнать, всё ли хорошо, – не сводя любящих глаз с Алекса, тихо говорила по-арабски Карина, – Алекс, нам надо поговорить. Я не могла дождаться тебя, любимый. Я схожу с ума от одной мысли о тебе. Когда ты зайдёшь ко мне?
– Карина, прости. Между нами всё давно закончилось. Я очень люблю Любочку. Она– моя жена. У нас будет ребёнок. Мы зарегистрировались в России, но свадьбы не было. Свадьба будет здесь. Для всех наших друзей и родственников. И тебя я тоже приглашаю.
– Меня? – широко распахнув глаза, спросила Карина, – в качестве кого? Любовницы или второй жены?
– В качестве друга, Карина. Только друга.
– Нет, Алекс! Нет, нет и нет! Я буду только твоей женой. У мужчины не может быть женщины-друга. Запомни это!
– Давай поговорим об этом позже, Карина.
– Когда позже? Я так долго ждала тебя, Алекс!
– Прости.
– Простить? Вот так простить и всё?
– Да. Прости и забудь, если не хочешь остаться просто другом.
– Всё забыть? Но это невозможно, Алекс!