Это моя земля. Дилогия
Шрифт:
– Мы поняли, тащ старший прапорщик. Если те буром попрут.
– Ну, да, что-то вроде…
Пока Грушин инструктировал разведчиков, Женька, успевшая ловко вскрыть один цинк большой зелёной открывалкой, точь в точь как та, которой ей Грушин в первый день их знакомства тушёнку открывал, поставив его между сидящими на ящиках девушками, и мелкими шажками двинулась в сторону входа в ангар.
– Никогда живых разведчиков не видела, – заговорщицки подмигнула она остальным и на цыпочках скользнула между стеллажами.
Вернулась
– И как? – ехидно прищурилась Галина.
– Симпатичные, – хихикнула Женька. – Вполне можно попробовать какого-нибудь закадрить.
Тут уже прыснули все.
Минут через двадцать, когда Женька вытащила из вскрытого металлического ящика очередную небольшую, но увесистую пачку в тонкой оберточной бумаге и, надорвав упаковку, начала вполне сноровисто набивать патронами ярко-рыжий пластиковый магазин, снаружи послышался приближающийся гомон голосов. И она тут же поняла и причину резко испортившегося настроения Грушина, и зачем к ним в помощь прислали аж пятерых разведчиков. Уж больно характерными были эти голоса. На секунду ей показалось, что она снова зашла на маленький продовольственный рынок возле общежития. «Эээ, красавица, зачэм такой хмурий? Зачэм такой злой? Денег на пэрсик нэт? Захады вечиром в гости – за так падарю!»… Небритые лица. Запах пота от нестиранных футболок. Неприятные, липкие взгляды и сальные ухмылочки…
– Так, орать прекратили, – негромко, но веско рыкнул на вошедших Грушин.
Гвалт понемногу стих.
– Слушаю внимательно…
– Ми эта, за «пушками»… Уот списак…
– Убери эту бумажку, она мне не интересна. Есть человек – есть на него карабин. Всё, без вариантов.
– Эй, слушай, ну ти зачем такой грубый, да? Тэбя нармальные люди па-нармальнаму просят…
– Слышь, нормальный, ты глухой? Тебе ещё раз объяснить? Так, деятели, предупреждаю сразу – попытаетесь бузить и права качать, – до девушек донесся чётко различимый металлический лязг, – устрою вам тут конкретное веселье, а парни – помогут. Никому мало не покажется. Уяснили?
В ответ кавказец только что-то тихо буркнул по-своему.
– Что сказал? – зло протянул кладовщик, а потом разразился длинной и громкой тирадой, явно на том же языке.
– Эта, камандир, – вступил в разговор еще один голос, постарше и посолиднее. – Он маладой, пагарячился, но и ты такие абидные для джигита вещи не гауари больше…
– Слышь, обидчивый, жену свою поучи шурпу варить. Мы таких обидчивых как вы – богато нагляделись. Не впечатлили… Вы сюда оружие получать пришли или за жисть со мной потрепаться?
– За оружием, – коротко ответил тот, что постарше.
Ну, надо же как резко он обороты сбавил! А, наверное, фотографии на стене «кондейки» разглядел. Ну, да, там есть над чем молча пораздумывать.
Еще минут двадцать только негромко погромыхивали передвигаемые контрактниками ящики, да брякали железом
– Эээ, пагади, а мне пачиму уинтоука? – снова подал голос тот, что постарше.
– А ты чего ожидал? – спокойно поинтересовался Грушин.
– Мине сказали: если офицер – аутамат дадут… Вот кинижка, лэйтэнант я.
– Это кто тебе такое ляпнул?
– Люди, гауарят… На Ярослауке так раздают…
– Вот на Ярославку за автоматом и дуй. А у меня – только СКС. Берёшь, нет?
– Бэру…
– Молодец. А это что за фигня?
– Эта дакумэнты. Они сами прийти не смагли… Эта… – кавказец ощутимо запнулся, явно стараясь придумать причину поуважительнее. – Балеют, да…
– Как поправятся – так пусть и приходят. Я сразу сказал: есть человек – есть ствол, нет – значит, нет. Вопросы, жалобы?
Если у кавказцев и были жалобы или вопросы, высказывать их вслух они не стали. Может, сыграл свою роль холодно-равнодушный тон Грушина, недвусмысленно намекавший, что спрашивающему на них плевать с высокой колокольни. Может, пятеро крепких ребят с автоматами недобро глядящих на посетителей, а может – стоящий рядом с прапорщиком на столе пулемет… Хотя, наверное, все три фактора сказались. Так сказать, комплексное воздействие.
После того, как за получившими оружие и патроны кавказцами хлопнула входная дверь, Николай Николаевич, так и не расставшийся с пулемётом, вернулся к усердно набивающим автоматные магазины девушкам и присел на пустой патронный ящик. Разведчики, с интересом разглядывающие девушек, остались на ногах и лишь оперлись плечами о полки.
– Что, девчонки, всё понятно?
– Понятно, чего уж там… – протянула первой Галина. – Кучка мутных горцев с оружием – серьезный повод для появления проблем…
– Если бы «кучка» – я бы не и не суетился, – вздохнул Грушин. – А этих красавцев – только взрослых мужиков почти четыре десятка, не считая баб и детей. И теперь двадцать восемь из них вооружены. Да и остальные – не факт, что пустые…
– Странно, – хмыкнула Женька, – а почему они не все за оружием пришли?
– Потому что у меня база в компьютере. И судимым ничего не светит. Про порядок выдачи на Ярославском шоссе они в курсе, значит, там уже были… Наверное, обломались, вот теперь и осторожничают. В любом случае, взвод вражеской пехоты на базе – это очень серьезно…
– Прямо-таки сразу и «вражеской», – фыркнула Галка. – То, что они мутные, еще не зна…
Прапорщик бросил на рыжеволосую такой взгляд, что та испуганно замолкла на полуслове.
– Девочка, с вот с такими «мутными» я с восемьдесят девятого года пересекаюсь… Фергана, Душанбе, Баку, Нагорный Карабах, Дагестан, Чечня… Если я говорю, что вражеский, тебе лучше прислушаться и поверить на слово. От многих проблем и разочарований убережет. Поняла?
Галина только пристыженно кивнула.