Это настигнет каждого

Янн Ханс Хенни

– Вероятно, - отозвался незнакомец.
– Вы одного возраста...

– И одинакового роста, - сказал Гари, - и вообще...

Они - втроем - прошли еще несколько шагов.

– Так кого же из нас вы бы выбрали?
– нетерпеливо спросил Гари; во рту у него пересохло.

Они остановились, все трое, в свете уличного фонаря. Гари расплющил сигарету и выкинул ее. Лицо Матье пылало; он смотрел в землю.

– Ты как будто покрепче, - обратился Чужак к Гари.
– Наверное, ты и способен на более крутые штуки, чем твой товарищ.

– Может быть, - согласился Гари.

– Но его светлые волосы мне больше по нраву...
– сказал

Чужак, - как и его сдержанность... хорошее происхождение... Он, вероятно, гимназист или студент...

– Он не больший чистюля, чем я, - хамовато отрезал Гари.

Чужак не нашелся, что на это сказать. Помолчал. И наконец выдавил из себя:

– Нечистюль можно встретить только среди отбросов общества.

– И иногда - среди ангелов, - бросил Гари.

– Простите?
– Чужак решил, что ослышался.

– Зачем пользоваться одеколоном, если собственный запах лучше?
– пояснил Гари.

Чужак, казалось, совсем запутался в тенетах человеческой речи. Он спросил обиженно и растерянно:

– Что вы имели в виду?

– Вы должны сделать выбор, - сказал Гари.
– Брюнет или блондин. Вы предпочитаете блондинов, как мы только что слышали. Но, кроме волос, есть ведь еще и лицо.

А ниже - такая штука, как тело. В нашем случае, правда, - в двух вариантах.

Чужак попытался взять Матье под руку. Но блондин, к его изумлению, эту попытку пресек:

– Нет, благодарю. Нам хватает друг друга.

И снова Чужак, казалось, не понял, что ему говорят.

– Вы хотите быть вместе? Иначе с вами не сговоришься?

– С нами вообще нельзя сговориться, - сказал Гари.

– Как прикажете вас понимать?
– спросил Чужак, все еще с изрядным запасом самоуверенности.

– А так, что вы заблуждаетесь... Что вы напрасно потратили время...

– Как это?
– переспросил Чужак.
– Времени у меня достаточно. От меня ничего не убудет, если мы для начала поболтаем. Должны же мы познакомиться...

– Благодарю, - сказал Гари, - но процедура знакомства у нас уже позади. И давайте на этом закончим.

– Не понимаю...
– Чужак все еще пытался удержать их обоих, семенил следом, - Не может же это быть концом? Отказом?
– Он схватил Гари за локоть, - Я не позволю, чтобы какой-то матрос увел у меня из-под носа красивого мальчика...

Гари, казалось, вот-вот даст выход накопившейся неистовой ярости. Он остановился, поднял кулак; но, так и не нанеся удара, снова разжал руку, потянулся к шее Матье, выдернул из-под воротника пальто шелковый платок, замахал им перед лицом Чужака и выкрикнул почти в полный голос:

– Платок этот - мой, если хотите знать; платок принадлежит мне!

Дыхание его вырывалось из груди толчками. Чужак отступил на пару шагов - скорее растерянно, чем испуганно. Матье и Гари поспешно удалились. На ближайшем перекрестке Гари попросил, чтобы друг снова повязал ему платок, по всем правилам искусства.

Матье возился с платком долго. Тем временем его ум самопроизвольно работал со множеством незавершенных, разрозненных образов. Матье искал и не мог найти простые обобщающие слова, способы речевого соприкосновения - чтобы прозондировать или, по крайней мере, утихомирить выплескивающуюся из Гари ярость. «Непроясненное чудо речи...» - таков был один из окольных путей, по которому блуждали его мысли. Эту фразу он мысленно повторил себе раз десять или двадцать, но не нашел выхода из тупиковой сентенции. Автоматизм, вообще-то ему не свойственный...

Но он не мог поцеловать Гари прямо посреди улицы; а значит, должен был придумать какие-то слова, отыскать внутренние факты, поддающиеся словесному выражению. Не мог он и использовать готовые клише, вроде: «Я люблю тебя, Гари». Или: «Я восхищаюсь тобой». Или: «Мне так грустно, что хочется умереть». Или самое худшее: «Я не знаю, как мне быть дальше». Он хотел - прежде всего - отразить в своем высказывании странность недавнего поведения их обоих. Поэтому он несколько раз тщательно одернул платок, поглядывая на взбаламученное лицо Гари. И наконец сумел из материала своих сумбурных намерений построить вопрос:

– Зачем мы делали это?

– Мы ничего не делали, - ответил Гари как бы против воли, - Это я что-то сделал, и тот другой тоже что-то сделал. Ты же оставался безучастным. Для меня было важно найти подтверждение одной мысли.

– Ну да, теперь припоминаю, - пробормотал Матье.
– Ты хотел поставить какой-то опыт с шейным платком...

– Я хотел тебе кое-что доказать. Продемонстрировать очевидное. Если сунуть в рот два пальца и дунуть, получится свист. Это я и хотел тебе доказать. Что ты красив, как ангел, - с твоим прелестным лицом и прелестным брюшным прессом. Это я хотел доказать. Свидетеля хотел я найти: похотливого скупщика человеческого товара, который предпочтет тебя - мне. Как ходовой для этой страны товар ты даже лучше, чем я: вот что я хотел тебе доказать. И доказал.

– Гари, прошу тебя, ты забылся... Кричишь так громко, что каждый может услышать.

Гари замолчал. Дышал он тяжело, натужно.

– Гари, мне хочется тебя успокоить. Показать мою преданность тебе... Хоть я и не понимаю, чем ты так глубоко взволнован. Перебранка с Чужаком уже позади. Может, необдуманное...

– Я не мальчик по вызову!
– вырвалось у Гари.

– Может, и среди них есть ангелы, Гари. Мы этого не знаем.

Гари сразу изменил выражение лица и голос. Теперь в нем чувствовалась внутренняя уравновешенность.

– Мы этого не знаем. Нам пока не довелось столкнуться с тем, что среди них есть ангелы. Мы страшно невежественны. Но, может, ты и прав. А если бы ты был прав... если б был прав...
– тогда многое прояснилось бы.

– Прояснилось? Что ты имеешь в виду?

– Стало бы понятнее. Я мог бы, к примеру, простить тебе... рассматривать как нечто объяснимое... твое увлечение кем-нибудь из таких мальчиков...

– Но Гари - ты спятил! Как мог бы я докатиться до этого?

– Так, как вообще человек докатывается до чего бы то ни было. Я бы тебе рассказал такое... Позже, может...

– Что тебя мучает?

– Глупая была затея, вся в целом... Выставить тебя на продажу, словно мы на рынке рабов. Но я получил-таки доказательство... необходимое доказательство.

– Чужак просто без ума от светлых волос...

– Чушь! Он, как и все ему подобные, без ума от нижней половины тела. Его взгляд блуждал больше внизу, чем вверху. Он и у меня кое-что обнаружил... без особого труда, как я вынужден с сожалением признать; что, впрочем, ничего не изменило.

– Гари... Что мне на это ответить? Он принял меня за гимназиста из богатой семьи. Я сегодня надел свои лучшие ботинки... и костюм на мне новый... и пальто добротное... Все дело в одежде: ему, наверное, показалось необычным, что я по собственной склонности... а не ради заработка...